Я выскочила из машины и, ничего не соображая, накинулась на похитителя.

– Кто вы такой?! Отвечайте! – трясла его за грудки, как грушу.

– Прекратите! Вы мне костюм испортите! Я всего лишь хотел рассказать этой молодой леди, почему ей не стоит вступать в брак! Вот и все! – оправдывался субъект, пытаясь вырваться.

Но мои пальцы намертво вцепились в его лацканы, а каблуки провалились в сырую, парковую землю и намертво держались в почве. Сдвинуть меня с места мог только трактор.

– Ой, мама! – визжала Лика, которую Бронсик радостно облизывал и перекатывал в луже с боку на бок. – Он меня утопит! Фу! Собачка! Фу!

Подоспел задыхающийся Николай Иванович. Он оперся рукой о ствол первого же дуба и едва смог выговорить:

– Бронс, ко мне!

В следующий момент боксер уже смотрел на лежащего хозяина сверху вниз, стоя передними лапами у того на груди.

– Какая, однако, неугомонная собака, – заметил неизвестный похититель.

– Это точно, – согласилась я.

Через газон к нам ехал свадебный лимузин. Садовник горестно швырнул наземь кепку и метнулся прочь, вытирая глаза.

Лимузин остановился правым боком, оттуда выскочила Ника в сопровождении крепких молодых людей в черных костюмах. Они заломили пойманному товарищу руки за спину и всунули его в машину.

– Пришлось этого крокодила взять, чтобы никто не заметил, что мы тут захват проводим, – пояснила Ника, указывая на восьмиметровую машину.

– Да уж! На том краю поляны несколько сот человек стоят, лишившись дара речи. Определенно, никто ничего не заметил, – я вытащила каблуки из мокрого дерна.

– Не ерничайте, – смутилась начальница службы безопасности. – Жорж им всем сказал, что произошло похищение невесты. Мол, жених ее похитил и сейчас повезет в загс. Видите, они все по машинам рассаживаются? Марго и Жорж найдут, чем их занять до того момента, как мы Никиту найдем.

– Ой! Коля, позови Бронса!

Боксер скакал метрах в пятидесяти от нас, радостно грызя фату! Он запутался в шифоне и теперь с треском его разрывал!

– Черт, уберите же собаку! – зарычала Ника.

Охранник рядом с ней молча вытащил пистолет и прицелился.

– С ума спятил! – Ника опустила его руку. – Вот как надо! Фють-фють! Собачка! Иди ко мне! Мяу-мяу!

Никогда бы не подумала, что элитная охрана может так натурально мяукать!

– Не надо кошку! – зашипел Николай Иванович, но было поздно.

Бронс придавил передними лапами Нику и облизал ей все лицо от подбородка до лба.

– Между прочим, если бы не эта чудесная собака, тот ненормальный… – вступилась за Бронса Домовая.

– Можно вопрос, Анжелика Васильевна? – Ника отряхивалась от комков земли. – Чем он вас заманил?

– Он пообещал отвести меня к Эле.

– К Эле?! – спросили хором я, Николай Иванович и Ника.

Мы погрузились в лимузин и поехали обратно в дом. Только начальница охраны убежала. Ей позвонили и сообщили нечто волнующее. Во всяком случае, она побледнела и умчалась, не сказав ни слова.

Нас провели через потайной ход, чтобы не привлекать внимания. Мне в глаза бросился скелет в кандалах.

– Оригинальное дизайнерское решение, – я нервно кашлянула.

– Это не решение. Он здесь всегда был, – пробасил охранник. – Василий Петрович, когда особняк купил, просил внутри ничего не трогать.

Через десять минут мы уже сидели в кабинете у Василия Петровича. В дверь робко постучали. Бекетов открыл дверь, а через пару секунд подошел к Домовому и что-то прошептал тому на ухо.

– Слушай, а это ход… – Василий Петрович кивнул. – Пусть действуют. Лика, иди, переоденься. Ты вроде два платья заказывала?

– Другое мне не нравится, – заявила Домовая.

– Сейчас это никакого значения не имеет. Поедешь замуж выходить, пока мы тут разбираемся.

– Одна?! – изумилась девушка.

– Почему одна, с гостями, – невозмутимо ответил Василий Петрович.

– Пана, не хочется тебя расстраивать, но жених есть необходимое условие выхода замуж, – саркастически заметила Лика.

– Ну, где я тебе прямо сейчас жениха-то возьму?! – развел руками Домовой. – Мы над этим работаем. Поезжай, из лимузина не выходи. Пусть все думают, что ты там с Никитой. Если будет надо – попрыгай на сиденье и бюстгальтер в люк брось. Народ все поймет, не станет беспокоить.

– У всех свадьбы как свадьбы, – проворчала Лика, – расписались, обвенчались, напились. Через месяц развод отмечают. А у нас дурдом! Говорила я, надо все по скромному организовать. Этот позор увидели бы только мы одни!

Лика ушла, ругая Никиту Шерера и закон Мерфи, по которому все, что плохо началось, закончится еще хуже.

– Ну, дорогой товарищ, рассказывайте…

– Он не виноват! – раздался за дверь истерический вопль. – Не трогайте его! Это все я! Я воровала ваши картины! Наказывайте меня! Его не трогайте!

Домовой строго поглядел на Бекетова.

– Что творится у меня в доме?! Кто там за дверью?

– Это я – Люся!

– Пусть войдет! – крикнул Василий Петрович через дверь.

В кабинет ввалилась раскрасневшаяся, растрепанная Шилова. Ее белый воротник был с одного края оторван и болтался. В руках она держала холст, свернутый в рулон.

– Вот она! Не убивайте его! Это все я! Это я придумала подменять ваши картины! Он даже не знал, где я их беру!

Я уставилась на задержанного и, некультурно показав пальцем, заявила:

– Это профессор Косулин!

– Евгений Дмитриевич, – кивнул тот, – совершенно верно. А вы, должно быть, Александра Александровна Ворошилова.

– Вы что знакомы? – Василий Петрович окончательно перестал что-либо понимать. Он взял стоявший на столе графин с золотисто-коричневой жидкостью и налив себе полстакана, выпил залпом. – Ы-ых! До костей пробрало! – Домовой энергично встряхнулся.

– Заочно, – кивнул Евгений Дмитриевич.

И тут книжный стеллаж в углу кабинета пришел в движение. Я поежилась. Только привидений тут не хватает! Но из-за шкафа появилась Ника, держа за локоть полную женщину с черным мешком на голове. Интересно, сколько в этом доме потайных ходов?!

Домовой ошалело посмотрел на Бекетова и потянулся за второй порцией коньяка.

Ника молча сдернула мешок с головы женщины, и Василий Петрович, тихо охнув, налил себе полный стакан. Поднес его к губам, затем поставил обратно.

– Этого не может быть, – заявил он.