города. Даже сумела выдавить веселый смешок, когда Перси хмуро посмотрела в телефон с протяжным страдальческим вздохом, а потом показала нам фотографию Киллиана.

– Так в его понимании выглядит отправка фоток члена.

– Но это же не член. – Сейлор захлопала глазами, ничего не понимая.

– Во всяком случае, не половой, – тихо сказала Белль, отламывая кусочек наана[32] и макая его в соус из манго и мяты.

Перси возражала против того, чтобы мы обзывали ее мужа, в том числе словом, созвучным с детородным органом, но все мы знали, что таким он и был со всеми, кроме нее.

Мама без конца причитала о том, как ужасно с ней обошелся отец, но всякий раз, когда он пытался поговорить с ней, едва она показывалась из своего укрытия, мама резко разворачивалась и бросалась обратно в хозяйскую спальню, слезливо сыпля обвинениями, которые эхом отражались от роскошных стен коридора.

Па по-прежнему спал в одной из гостевых комнат, слоняясь туда-сюда словно призрак, небритый, с торчащими во все стороны седыми волосами и измученный состоянием своего брака.

Ситуацию усугубляло еще и то, что ему стали приходить таинственные послания с угрозами, что его тайные банковские счета в Швейцарии будут опустошены – счета, о которых, по словам отца, не было известно никому.

В первую пару дней после того, как начали приходить эти послания, отец исправно принимал душ по утрам, одевался и шел в свой кабинет. Оставив дверь приоткрытой, он сидел там, затаившись, и ждал, когда откроется дверь спальни матери, чтобы пойти и поговорить с ней.

Но поняв, что Джейн в самом деле не намерена ничего обсуждать, он вновь вернулся к прежнему ужасному состоянию и почти не выходил из своей комнаты.

В этом, как я поняла, и заключалось отличие этого случая от всех прежних. Обычно родители пускались в своеобразное танго, за которым было трудно уследить и движения в котором были известны только им.

Отец лажал, мама злилась, и он начинал вновь завоевывать ее расположение. Утаскивал ее в укромные ниши в доме или уводил в сад бабочек, где шептал ей на ухо всякие нежности. Ухаживал за ней. Заставлял почувствовать себя желанной. Осыпал подарками и комплиментами. Бросал на нее пылкие взгляды во время ужина. Наблюдал, как она начинает оттаивать, прежде чем сдаться окончательно и принять его обратно. После он увозил ее в долгий отпуск, давал обещания, которые, как они оба знали, не сможет сдержать, и вновь склеивал их отношения, хотя они были полны недостающих фрагментов и пусты внутри.

Однако в этот раз ничего не вышло. Отца отравили. Он винил во всем маму. Братья тоже ее подозревали. Наверное, мама решила, что с нее хватит, и вычеркнула их из своей жизни. Она отказывалась видеться с Киллианом и Хантером, когда они приезжали.

Что привело нас туда, где мы сейчас и находились.

На благотворительном мероприятии, которое организовала моя мать.

– Эшлинг, будь душкой и попроси своих братьев пойти поздороваться с мистером Арлингтоном. Он сегодня пожертвовал весьма солидную сумму нашему благотворительному обществу, и я знаю, что он уже давно пытается обратить на себя внимание Киллиана. Ему нужен совет по поводу его новой офшорной компании. – Мама резко подтолкнула меня локтем, пока мы стояли в банкетном зале «Белмура», бутик-отеля[33] в Вест-Энде.

Зал был оформлен в стиле французского неоклассицизма: кремовые цвета, вычурные золотые люстры и лестница с золотыми перилами, достойная поста в Инстаграм[34].

Гости сновали туда-сюда, попивая шампанское и громко смеясь, пока искали отведенные им столики. Представители деловых кругов знакомились и общались. Все мужчины пришли в смокингах, женщины – в изысканных вечерних платьях. За Джейн Фитцпатрик сохранилась слава организатора безупречных пышных вечеринок: от балов дебютанток до благотворительных мероприятий. Сегодняшнее ничем не отличалось от прочих, пусть даже она знала, что ее коллеги еще не оправились после заголовка, ответственность за который лежала на ее муже.

Моя мать возглавляла «Общество помощи страдающим от биполярного расстройства», некоммерческую благотворительную организацию, для которой часто устраивала мероприятия. Сегодня мама надела элегантное серое платье и собрала волосы в пучок. Мы никогда не говорили о том, что она предпочла тратить свое время и средства именно на эту сферу благотворительности, но я понимала, что это неспроста.

Я пришла к выводу, что у любого поведения моей матери всегда была причина. Она была расчетливой женщиной, и мы с Киллианом унаследовали эту черту от нее.

– Попрошу, но имей в виду, что рано или поздно тебе придется с ними поговорить, – упрекнула я, теребя в руках бархатные перчатки.

Мать задрала нос, рассматривая ногти со свежим маникюром.

– Придется? Сомневаюсь. Рано или поздно мне придется поговорить с моим персональным менеджером в банке, чтобы уладить все вопросы перед разводом. А еще с моим ландшафтным дизайнером – нужно обрезать розы. О, и конечно с моим парикмахером. А с сыновьями? Мне от них ничего не нужно. Если захочу повидаться с внуками, могу поговорить с их женами. Так было бы даже лучше, потому что Сейлор и Персефона, по крайней мере, общаются со мной на равных и не считают, что я отравила собственного мужа.

– К слову о муже: а с ним что? – поинтересовалась я, разгладив ладонью свое темно-синее платье с короткими рукавами. – Ты собираешься поговорить с ним в ближайшее столетие или до конца жизни будешь его избегать?

– Похоже, мы с твоим отцом достигли точки кипения после того, как несколько десятилетий балансировали на грани катастрофы. Он превратился в параноика и стал оскорбительно недоверчив. Это просто бестактно, притом, что не я каждые несколько месяцев попадаю в заголовки прессы с очередной интрижкой. Мне неприятно это говорить, Эшлинг, дорогая, но, возможно, для нас настал конец. Не думаю, что мы сможем преодолеть этот кризис.

– Что ж, тогда советую тебе поговорить с ним, прежде чем вручать документы на развод, – процедила я сквозь зубы.

– Он мне не поверит.

– А ты попробуй.

– Просто передай братьям, чтобы сделали, как я велела, – сказала она с недовольством и прогнала меня взмахом руки, будто я была подростком, а не взрослой женщиной.

Я вовсе не дура. Я прекрасно понимала, что люди относились ко мне так, будто я была младше своих лет, потому что я это позволяла. Потому что была любезной, застенчивой и покладистой.

Покачав головой, я направилась к Киллиану и Хантеру, которые стояли с группой мужчин, курили сигары и громко обсуждали новый план налогообложения.

Было очевидно, что они не хотели здесь присутствовать. Обычно на стоящие мероприятия они брали с