друг друга с ума в самом дурном, самом неприятном смысле. Думаю, теперь я точно сыта тобой по горло.

Не факт, что я говорила правду, но уязвленная гордость не позволила бы мне уступить желанию сердца.

Сэм шагнул вперед, пронизывая меня жаром своего тела. Я отступила назад к перилам.

– Почему у меня такое чувство, будто ты играешь со мной, Эшлинг? – спросил он.

Тихо. Спокойно. Угрожающе.

Я сглотнула, уже в который раз отступая назад.

– А кто сказал, что это не так?

– Твои оленьи глазки, которые так и просят: «пожалуйста, не ешь меня». Но я начинаю понимать, что ты не так проста, как я думал.

– Ты изначально был не высокого мнения обо мне, так что это мало о чем говорит.

Я отступила снова. Он шагнул ко мне в ужасном танго силы воли.

– Я проверил твои декларации в налоговой службе. У тебя вообще нет доходов. То, чем ты занимаешься, либо делается безвозмездно, либо оплачивается в карман. Притом, что твоя семья каждый год проходит налоговую проверку, я сомневаюсь, что ты настолько глупа, чтобы проворачивать денежные махинации.

– Что? – возмущенно ахнула я. – Как ты смеешь…

– Легко. Вот как. Теперь твоя очередь ответить на вопрос. Чем ты занимаешься в этой клинике, Никс?

Я почувствовала, как уперлась спиной в каменные перила.

Я потеряла равновесие и замахала руками. Верхняя часть моего тела свесилась с балкона, но Сэм схватил меня за талию и стал единственным, что удерживало меня на весу на высоте в шесть этажей над землей, на волоске от верной смерти.

Камень покрылся тонкой коркой льда, отчего перила стали еще более скользкими.

Сердце зашлось неистовым стуком, готовое вырваться из груди.

– Затащи меня обратно! – закричала я, отчаянно пытаясь ухватиться за его смокинг. – Пожалуйста!

Он пресек мои попытки, сильнее прижав мою поясницу к перилам, но не позволяя мне к нему прикоснуться.

– Нет уж, милая. Сперва ты должна сказать мне правду. Для начала расскажи, что ты делала возле моей квартиры неделю назад. Ведь оглядываясь назад, я понимаю, что ты не могла прийти туда лишь потому, что тебе нужна была жилетка, чтобы поплакаться.

– Могла! – воскликнула я, хватая ртом воздух. – Я…

– Ты забрала одну из моих пуль, – выпалил он, ослабив хватку на моей талии.

Мое тело зависло между жизнью и смертью, удерживаемое лишь его пальцами, дрожащими возле моего живота.

Он сделал это намеренно.

Это осознание сразило меня сильнее любой пощечины.

Он загнал меня в тупик, вынудил пятиться назад в попытке уйти от него, и я оказалась именно там, где он и хотел. В его власти. А теперь он угрожал убить меня, если я не скажу ему правду.

Хуже всего то, что это тоже могло сойти ему с рук. Все будет выглядеть, как несчастный случай. За сегодняшний вечер я выпила немало, а Сэм мог с легкостью уйти отсюда незамеченным.

– Отпусти меня! – прохрипела я.

– Ты уверена? – послышался его мрачный смешок. Я не видела ничего, кроме черного бархатного неба над головой, которое было усыпано звездами, словно волшебной пыльцой, и внимательно наблюдало за тем, как проходит мой вечер. – Зачем ты взяла пулю, Никс?

– Сэм, пожалуйста…

– Отвечай.

– Мне страшно.

– Скажи мне правду, и у тебя не будет причин бояться.

– Потому что знала, что это пуля из тела человека, которого ты убил в парке аттракционов! – закричала я, желая облегчить душу. – Моя одержимость тобой началась прямо с того клятого празднества! Я смотрела новости, чтобы выяснить, кто был там убит, верно предположив, что тело было найдено. Я узнала его имя – Мейсон Киплинг, и прочла, что он был торговцем людьми, которого разыскивало ФБР. Я сложила факты воедино. Поняла, что у тебя были разногласия с этим парнем. А когда увидела пулю с инициалами М.К, не смогла сдержаться. Я забрала ее. Доволен?

Сэм молчал несколько мгновений. Я боялась, что ему надоест меня держать и он отпустит. Все мое тело сотрясла дрожь. Слезы хлынули, струйками стекая с моего лба и приземляясь где-то под банкетным залом. Возможно, в пустой бассейн отеля.

– А теперь расскажи, зачем ты приходила ко мне домой. – Его голос скользил по моей коже, словно шелковый кнут, тая обещание боли и удовольствия.

– Нет.

– Скажи, чем ты занимаешься в клинике.

– Нет.

– Эшлинг… – Он еще больше расслабил руки на моей талии, и я сделала резкий вдох, говоря самой себе, что он не дал бы мне умереть. Не потому что ему не позволила бы совесть, а потому что я все-таки что-то значила для него.

Именно по этой причине он не мог притронуться к другой женщине, а вовсе не потому, что не пытался.

Именно по этой причине мы снова и снова возвращались друг к другу, словно нас тянуло магнитом.

Что бы ни происходило между нами, это было ненормально, опасно и разрушительно, но все же это происходило и принадлежало нам. У этого неизведанного были свои пульс, дыхание и душа.

Нам было от этого не уйти, и уже слишком поздно делать вид, будто ничего не произошло, но в то же время мы оба не понимали, как быть дальше.

– Ты упадешь, – прошептал он, обдав мою шею горячим дыханием, отчего по коже побежали мурашки. Я инстинктивно обхватила его ногами за талию, обняла руками, окутывая его так, будто хотела поглотить целиком.

Мои губы коснулись его уха.

– И ты тоже. Я утащу тебя с собой, Монстр.

– Я не боюсь, Никс. – Он провел зубами вдоль моей шеи, покусывая чувствительную впадинку возле ключицы.

– Нет, боишься. Потому и мучаешь меня. Поэтому ты здесь.

Внезапно его губы накрыли мои в горячем, жаждущем, требовательном поцелуе. Он потянул нас обратно, спотыкаясь на ходу, грубо разомкнул мои губы языком и проник им внутрь. Я целовала его в ответ, страстно, необузданно, впитывая его запах. Запах сигарет, мужчины и дорогой одежды. И ни следа Бекки. Мои губы были охвачены его поцелуями, а кости пылали и стали ватными.

– В следующий раз, когда устроишь выходку, как с Беккой, я отрежу тебе яйца, – пробормотала я.

– Хотел бы я на это посмотреть. – Его пальцы грубо впились в мои ягодицы, и я со стоном стала отчаянно тереться о его эрекцию.

– Черт, – прорычал он. – Почему я не могу держаться от тебя подальше?

Я прошлась языком вдоль его горла, и он, резко запрокинув мне голову, осыпал мою грудь пьянящими поцелуями.

– Тебе правда пора завязывать с курением. От тебя ужасно пахнет, – дразнила я.

– Раньше никто не жаловался.

– Потому что все они тебя боялись. –