Он жалел, что Дейдре с ними не поехала, но она пока была слишком молода, чтобы подавать заявку на научный грант. За несколько недель с отъезда Тома он виделся с ней настолько часто, насколько считал политичным, догадавшись, что как раз сейчас избыток его общества она не оценит. Иногда он наблюдал за ней издали: например, как она сидит в столовой колледжа, как читает письмо в голубом конверте авиапочты, которое могло быть только от Тома. Иногда письмо выглядело так, словно вот-вот развалится по местам сгиба, и это наводило его на мысль, что она снова и снова читает одно и то же письмо, и он спрашивал себя, может, Том пишет ей не так часто, как следовало бы. Ему очень хотелось спросить и утешить ее или даже побежать в Африку с плеткой, если потребуется. Он пребывал на сложной стадии влюбленности, которая как будто состояла исключительно из терпеливого ожидания, впрочем, по складу характера он переносил ее лучше многих.

– Нам следует позвонить? – прямо спросила Примроуз. – Или нам со всех ног побегут навстречу?

– Наверное, надо вот за это дернуть, – сказал Марк. – Смотрите, это голова монаха, и надо потянуть за язык.

– Что за нелепая идея! – воскликнула Ванесса. – Интересно, милый старый Феликс самого себя подразумевал? Нет, наверное, дом гораздо его старше. Ну и громкий же звон. Интересно, кто придет…

Дверь отворилась, и на пороге появился лакей, – он как будто еще не накопил прожитых лет и не преисполнился чувства собственной значимости, чтобы называться дворецким.

– Доброе утро. Будьте добры сообщить своему хозяину, что пришли кандидаты на грант фонда Форсайта? – тоном гранд-дамы произнесла Ванесса.

– Профессор в малой гостиной, – ответил лакей. – Не соизволите ли подождать.

Они стояли, оглядывая холл со все теми же монашескими мотивами, и головы монахов обнаруживались в самых неожиданных местах, например, на сонетках колокольчиков или на ручках дверей с готической резьбой.

– Нам надо считать, что они чем-то значимы? – пробормотал Марк. – Интересно, могут они быть знаком того, какого гостеприимства нам следует ожидать?

– А, так вы приехали. – В дверях, потирая руки, появился профессор Мейнуоринг. – Генри отнесет багаж в ваши комнаты, которые вы увидите после ленча. Гардеробная вот здесь, без сомнения, вам захочется освежиться после долгого пути.

Марк и Дигби, не имевшие привычки мыть руки чаще, чем считали абсолютно необходимым, что бывало нечасто, и не нуждавшиеся в гардеробной по иной причине, предложение отклонили, зато девушки им воспользовались.

– Позволим дамам почистить перышки, так, думаю, сейчас говорят, – хмыкнул профессор. – Полагаю, они сами найдут дорогу в малую гостиную, чтобы присоединиться к нам за бокалом шерри. Надеюсь, наш смех укажет им путь на случай, если у них возникнут сомнения.

Марк и Дигби последовали за ним, пожимая плечами и многозначительно стуча себя по лбу. Проф явно был сегодня в том настроении, которое они про себя называли маразматическим.

– Доброе утро, – приветствовала их, вставая с кресла у камина, мисс Кловис. – Входите же и обогрейтесь. Вы, наверное, замерзли с дороги.

Взгляда на руки Дигби ей хватило, чтобы понять: несмотря на вязаные варежки, они красные от холода, точно обморожены.

– Так, так… И что же Генри счел уместным нам принести? – размышлял вслух профессор Мейнуоринг, удаляясь к приставному столику и поднимая различные графины. Ни дать ни взять жрец у алтаря, бесстрастно подумал Марк. – «Тио Пепе»… Вам он не покажется слишком сухим? Или амонтильядо? Ах да, имбирное вино, безалкогольный ликер, весьма согревающе, полагаю, для жизненно важных органов.

– Я бы предпочел «Тио Пепе», – храбро сказал Марк. – Люблю сухой шерри.

– А мне амонтильядо, пожалуйста, – попросил Дигби, думая, что надо бы чем-нибудь выделиться.

Насколько он мог понять, никаких подсказок относительно правильного выбора не предвиделось. Происходящее напоминало тесты-вопросники, которые иногда придумывала для своих журналов Кэтрин, где получаешь за ответы баллы, и общая сумма набранных указывает, за мужчину какого типа вам следует выйти замуж, или действительно ли вы хорошо ухожены, или хорошая ли из вас получится жена.

Ему, правда, пришло в голову, что следовало бы выбрать имбирное вино, как Примроуз, которая не любила спиртного. Ванесса повела себя очень женственно и нерешительно и в итоге предложила профессору выбрать за нее, что как будто пришлось ему очень по нраву. Но Дигби казалось, что от них с Марком ждут чего-то другого.

– Мы с мисс Кловис пили… э… – Внимательно посмотрев на свой бокал, профессор удивленно закончил: – Джин. Уже и забыл, почему мы так решили.

– Я не слишком люблю херес, – бесцеремонно откликнулась мисс Кловис.

– Ах да, поэтому. Вы предпочитаете усладу тихих домохозяек. – Он со вкусом рассмеялся, и молодые люди с толикой сомнения к нему присоединились: им казалось не совсем правильным шутить насчет мисс Кловис.

В этот момент раздались гулкие удары гонга, и на пороге появился Генри.

– Ленч подан, – торжественно возвестил он.

– Обойдемся без церемоний, незачем составлять пары, – объявил профессор Мейнуоринг. – Пожалуй, мы с мисс Кловис проложим путь просто потому, что знаем, куда идти.

Дигби едва не поперхнулся последним глотком хереса. Марк сердечно бухнул его по спине, что не улучшило положения.

Столовая была обита темно-алыми обоями. По стенам висели картины маслом, которые выглядели так, будто могли иметь немалую ценность, главным образом потому, что были такими темными и старыми с виду. С толикой вероятности можно было предположить, что это натюрморты с мертвыми фазанами, зайцами, омарами и прочими ингредиентами будущих блюд. Стол был накрыт тяжелой скатертью двойного белого дамаста, искрились начищенное столовое серебро и хрустальные бокалы. В центре возвышалась большая эдвардианская ваза, полная фруктов не по сезону.

– Интересно, чем нас побалует сегодня миссис Баш, – сказал уверенно профессор Мейнуоринг. – Ага, суп, славное начало. И, вижу, подавать нам будет Барбара. Она так добра, что приходит из деревни, когда у меня гости.

Высокая неуклюжая девица с красными руками начала предлагать всем суп.

– У моей матери была горничная по имени Барбара, – задумчиво произнес профессор.

Над столом повисло вежливое выжидательное молчание.

– У нее была песенка про иву, – продолжал он, возможно, удивительно не к месту, но Марк сумел уловить аллюзию, хотя и не понимал, что ему полагается с ней делать.

– «Отелло», – пробормотал он.

Генри внес и поставил на буфет оленью вырезку.

– В годы последней войны, – продолжал профессор, – у нас в деревне квартировали американские солдаты.

Барбара прикрыла рот ладонью, сдерживая смешок.

– М-да, пожалуй, лучше тут эту историю не продолжать, – с сожалением прервался он. – Итак, у нас есть все, что нужно?