– Но и в наше время молодые антропологи веселятся. Когда им это по карману, – сказал Марк, вспоминая свои успехи на танцах. – Не вижу тут ничего необычного. Проблема – в калечащей нехватке денег.

– Да, но у Феликса были средства, – печально отозвался Дигби.

– Так или иначе, с этим покончено, – запальчиво ответила Примроуз.

– Тихо, не то мисс Кловис услышит, – предостерег Дигби.

Тут все вздрогнули от пронзительного звонка телефона где-то за стеной. Никто не попытался ответить, но минуту спустя на пороге возник Генри.

– Звонок мисс Кловис.

Мисс Кловис вышла из комнаты.

– Ах, Антонио уехал в Ионию, – пел профессор. – Очаровательно! А «Флорадора»… Знаете ее? Сдается мне, современная молодежь уже не такая беззаботная, – продолжал он, и все четверо вздрогнули, испугавшись, вдруг он расслышал их разговор. – Интересно, с чего бы?

– Две войны, автомобили, что ни день изобретаются все новые и все более страшные бомбы, – ответил Марк. – Какая тут беззаботность? Унылый вечер на дешевых местах в кинотеатре, никаких потом гримерных или распивания шампанского из туфелек. Вы когда-нибудь шампанское из туфельки пили, профессор Мейнуоринг? – спросил он храбро, но почтительно.

– Ах золотые деньки! – откликнулся, увиливая от ответа, профессор. – В чем дело, Эстер? – спросил он, когда мисс Кловис вернулась. – Надеюсь, никаких дурных новостей? У вас вид несколько distraite[20].

– Феликс, мне нужно поговорить с вами наедине, – заявила мисс Кловис, которая действительно выглядела одновременно взволнованной и рассерженной.

– Ладно. – Встав от пианолы, он следом за ней вышел из комнаты.

Над пазлом разговор прямо-таки загудел от предположений относительно того, какие новости получила мисс Кловис. Трудно было угадать, что за событие способно произвести такой эффект: казалось маловероятным, что ее сильно расстроит даже смерть близкого родственника или друга, настолько лишенной обычных человеческих чувств они ее считали.

– Может, «Фантазия» сгорела дотла или вломился грабитель и украл диван конского волоса, – предположил Марк.

– Или что-то стряслось с братом мисс Лидгейт, – сказал Дигби. – Как по-вашему, может, он неожиданно сбежал со своей экономкой?

Из-за двери доносились голоса, скорее гневные, чем горестные, и можно было разобрать обрывки нескольких фраз: «Выдающаяся ведь!..», «Такого мы не забудем…». Но и они не проливали свет на случившееся.

– Не слишком дурные новости? – вежливо спросил, надеясь на какую-то информацию, Марк, когда старшие вернулись.

Мисс Кловис на обычный свой манер фыркнула, но профессор Мейнуоринг сказал умиротворяюще:

– Ничего особенного, в сущности. Может, все еще обернется не так плохо. А теперь как насчет того, чтобы пропустить по стаканчику виски на ночь? Или вы бы предпочли какао? Уверен, у всех вас был утомительный день и вы были бы рады лечь. Оставьте пазл на столе, закончите завтра.

Наверху кандидаты много болтали и смеялись, прежде чем наконец разошлись спать.

– Интересно, комнаты распределены как-то по-особенному? Может, они смежные? – полюбопытствовал Марк, когда они с Дигби пожелали девушкам доброй ночи. – Помнишь, мы читали, что тогда в загородных домах после вечеринок творилось.

– Не знаю, – кисло ответил Дигби. – Что-то последнее время у тебя одни забавы на уме. Лично я устал.

– Интересно, мы сегодня хорошее впечатление произвели? – задумчиво продолжал Марк. – Уж точно было не просто. Жаль, что не представилась возможность поподробнее изложить мой неомалиновский план экспедиции[21].

– Тогда избавь меня от лекции до другого раза, – зевнул Дигби. – Смотри-ка, печенье у кровати, неплохая мысль и легкие романчики… Приятно, наверное, почитать на сон грядущий. Как думаешь, когда тут завтрак?

– В девять, мне кажется. Спокойной ночи!

Вскоре они благополучно уснули, но внизу профессор Мейнуоринг и мисс Кловис проговорили за полночь.

– Что делать? – вопрошали они время от времени в пустоту, но спать легли, так и не найдя ответа.

– Доброе утро! Вы всем довольны? Когда у меня гости, миссис Баш обычно подает к завтраку большой выбор блюд, поэтому, надеюсь, вы найдете что-нибудь себе по вкусу.

Поглаживая бороду, профессор Мейнуоринг расхаживал взад-вперед по комнате. Была половина девятого утра воскресенья, день обещал стать погожим. В манере профессора не чувствовалось ни тени тревоги, поэтому можно было бы заключить, что вчерашние новости, какими они ни оказались, не произвели глубокого впечатления.

– Мисс Кловис осталась у себя, – продолжал он. – Она прислала сообщить, что позавтракает наверху.

– Надеюсь, она не заболела? – спросил Марк, вежливо, но с ноткой надежды.

– Нет, нет, просто немного устала. Надеюсь, вы все хорошо спали?

– Великолепно, спасибо, – откликнулась Ванесса. – Чудесно было слышать уханье сов в зарослях. Я правда чувствовала, что действительно за городом.

– Следовало бы организовать вам львов, – сказал профессор Мейнуоринг. – Мой предок, чьим портретом вы вчера восхищались, держал частный зверинец. – Это слово он произнес на французский манер, что придало ему нечто экзотическое и чуть шокирующее. – Думаю, рев диких зверей был слышен на много миль. Конечно, когда будете в экспедиции, там наслушаетесь.

– Думаю, мы скорее услышим рев мощного автомобиля какого-нибудь современного антрополога, – сказал Марк. – По крайней мере в Западной Африке. У новых путеводителей названия вроде «Через земли йоруба на “Кадиллаке”», а не старые добрые «Первые шаги чего-то там».

– Да, возможно, это достойно сожаления, – согласился профессор. – Итак, кто сегодня утром в церковь? – с удивительной живостью спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Или вы предпочли бы прогулку по лесу? Помните у Вордсворта:

Вам больше вешние леса

Дадут понять без слов,

Чем письмена и голоса

Почтенных мудрецов[22].

Вот тут перед кандидатами на грант возникла дилемма. Ни один из них церковь регулярно не посещал, хотя, разумеется, каждый пошел бы на службу, чтобы доставить удовольствие профессору Мейнуорингу. Но тот факт, что он предложил альтернативу, сбивал с толку. Чего он от них ждет?

– Разумеется, сейчас не весна, как у Вордсворта, – стал тянуть время Марк, – хотя, надо полагать, ту же пользу можно извлечь и из осеннего леса.