Миновав витрины и прилавки, ломящиеся от шоколада и блюд с аппетитными закусками, она вышла в другую дверь. Что он там делает, великий бог Пан… а Том еще не уехал из Англии. Ей бы следовало сидеть в какой-нибудь церкви, молиться о его безопасности.

Как и многие люди, кто не ходит в церковь регулярно, Кэтрин испытывала потребность в особые моменты вступить под своды храма, но в этом районе она ни одной церкви не знала и довольно долго бесцельно бродила, пока не наткнулась на ту, которая показалась «подходящей». Неподходящими Кэтрин считала те, где у входа красовались яркие зазывающие плакаты и, предположительно, мог оказаться светлый и стерильный интерьер. Та, которую она в итоге выбрала, показалась ей именно такой, как надо: таинственный полумрак здесь прорезывал красный маячок лампадки перед алтарем в боковой часовне, а еще тут витал слабый аромат ладана. Она решила, что это римско-католическая церковь, ведь у подножия одной статуи имелся небольшой столик со свечками, некоторые были даже зажжены. К столику крепился ящик с прорезью, вероятно, для сбора пожертвований. Но сколько следует заплатить? Порывшись в сумочке, она нашла шиллинг, что показалось нужной суммой, поставила свечку в маленькую подставочку и зажгла. Поначалу огонек был совсем немощный, но потом вдруг рванулся вверх и загорелся ярко. По всей видимости, это доброе знамение, хотя она и не знала точно, чего именно. Она преклонила колени у одной из скамей, произнося молитву, которую помнила с детских дней. Интересно, так ли уж обязательно именовать Бога «Всеблагой» и прибегать к архаичным грамматическим конструкциям? Кэтрин ясно сознавала всю меру своего невежества в этих вопросах. Наверное, лучше просто сидеть, погрузившись в умиротворение и покой… Но уже через несколько минут она услышала шаги за боковой дверью. Быстро встав, она вышла в проход, испугавшись, что к ней бросится темная, стремительная фигура в сутане и биретте и священник поинтересуется, что она тут делает. Но раздавшиеся голоса принадлежали женщинам, и обрывок разговора, который мельком услышала Кэтрин, не внушал особого страха, поскольку за ним стояла вселенская забота женщин о мужчинах.

– …совсем себя изведет. Если бы он только позволял иногда отцу Эймису служить раннюю мессу. Проблема в том, что мы так мало можем поделать…

Из соседнего помещения вышли две женщины средних лет, одна несла электрическую лампадку. На Кэтрин они посмотрели с дружелюбным, но сдержанным любопытством.

– Вам чем-нибудь помочь? – любезно спросила одна. – Отец Саммерхейс скоро придет, если вы с ним хотели увидеться.

– Нет, нет, спасибо, – поспешно ответила Кэтрин. – Я просто…

Она собиралась сказать «осматривалась», точно она в магазине, но вовремя прикусила язык. Что она тут делала? Ставила свечу за Тома или за себя? И вообще эти добрые женщины не в силах ей помочь.

– Церковь всегда открыта для молящихся, – сказала другая. – Однажды, правда, нам пришлось ее запереть, потому что украли ценный ковер, но теперь тут постоянно кто-то есть, так что двери всегда открыты.

– Спасибо, я запомню, – выдавила подходящую фразу Кэтрин.

И, улыбнувшись им, поспешила прочь, почти столкнувшись в спешке с темной, стремительной фигурой в сутане и биретте.

– Привет, мисс Дьюсбери! – окликнул он. – Все заняты благими делами?

Он исчез прежде, чем Кэтрин успела лишить его иллюзий. Ушла она, развеселившись и чуточку выбитая из колеи, что ее так легко приняли за прихожанку. Может быть, здесь найдется для нее место? Она вообразила, как хлопочет вокруг отца Саммерхейса, который, судя по краткому взгляду на него, вовсе не выглядел измученным. Но, разумеется, это еще не все, даже она знала кое-что о том, что подразумевает вера, и подумала, что пока у нее нет на это сил. Как у одной святой (она не могла вспомнить, как именно ее звали), но сравнение показалось непочтительным, и она его прогнала.

Холодным и ясным субботним утром в начале ноября профессор Мейнуоринг и мисс Кловис стояли у окна малой гостиной загородного дома профессора, глядя, как по подъездной дорожке шагают кандидаты на гранты фонда Форсайта.

– Так, так, первое препятствие они преодолели, – возвестил профессор Мейнуоринг, улыбаясь и подергивая себя за бороду.

– И какое же? – спросила мисс Кловис, стараясь вспомнить, имелся ли на подъездной дорожке скаковой барьер на дороге или свирепые псы у ворот.

– Приехали на поезде, на который я велел им сесть, – не то хмыкнул, не то хохотнул он.

– Тоже мне трудность. Не великого ума дело – суметь попасть на поезд.

– Да, но там была одна загвоздка. Только передние вагоны идут сюда. А задние – совсем в другом направлении! – Фразу он закончил на самой высокой ноте и удовлетворенно потер руки. – Я намеренно упустил сообщить эту информацию.

– Тогда, наверное, им сказал контролер, когда пробивал билеты.

– Вы так думаете? – В голосе профессора слышалось разочарование. – Но я знавал многих, в том числе и антропологов, кто садился не туда.

Подъездная дорожка была прямой и длинной, поэтому всех четверых кандидатов – Марка с Дигби и двух молодых женщин, Примроуз Катбаш и Ванессу Ивс, – видно было издалека.

Профессор Мейнуоринг глянул на старинные французские часы на каминной полке.

– Похоже, они шли пешком от станции да еще с багажом, а это почти миля. Как мало они с собой взяли, – прокомментировал он. – Дамы сами несут свои сумки – это хороший знак. Мне бы не хотелось предлагать исследовательский грант девушке, которая ожидает, что мужчина возьмет на себя ее ношу. В дни моей молодости, конечно, было иначе, теперь же все так переменилось. Я не удивился бы, если бы дамы несли багаж молодых людей. Вижу, они в плащах. – Сделав несколько шагов, он постучал по небольшому барометру. – Пожалуй, они проявили благоразумие. Может пойти дождь, и они подготовились.

– У них нет пальто, поэтому они в плащах, – резко возразила мисс Кловис, подумав, что Феликс сегодня утром явно в утомительно болтливом настроении, как с ним иногда случалось.

На дворе достаточно холодно, чтобы надеть пальто, может, дело в том, что оно им не по карману. Еще она, кажется, заметила на Дигби Фоксе что-то вроде связанных вручную варежек, и это зрелище выбило ее из колеи, так жалко он смотрелся.

– Этот уикенд они не забудут, – объявил профессор. – Думаю, для начала по бокалу хереса, а потом ленч. Генри, разумеется, позовет. Толику церемоний они должны оценить.

– Мы уже почти пришли, – сказал Марк. – Вон Эстер и Феликс смотрят на нас из окна.

– Правда дом выглядит романтично? – обратилась к спутникам Ванесса. – Благородное строение, вот сейчас такое выражение оправданно.

– Слишком большой для одного человека, – откликнулась Примроуз. – Тут можно было бы устроить школу или дом для матерей-одиночек.

– Ну и мысли у тебя, дорогуша, – хихикнул Марк.

– А по-моему, дом просто уродливый, – без обиняков сказал Дигби. – Все эти красные готические башенки и окна-бойницы, или как они там называются.