— С каждым ударом, ученики, выбиваете расхлябанность не только из них, но и из себя, — громко продолжил Сэмтис.

Где-то внутри просыпалась ярость. За четыре дня она успела подостыть, но сейчас снова вскипала глубоко в сердце, заставляя сжать кулаки. Риар Дайядор должен быть на страже Этвата, а он сам себя не может защитить.

— Есть у вас что сказать? — Пард обратился к провинившимся.

Все трое отрицательно мотнули головами.

Когда первый ученик ударил Лина палкой по спине, тот не пытался увернуться. Пард ощутил, как его отпускает злость. Ученику Мона хотелось врезать с того момента, как он не заметил исчезновения Дариона.

Удары не казались сильными. Не сбивали с ног, не отнимали дыхание. Пард помнил свой приказ.

— Не щадить! — повторил он.

Орул сдавленно вскрикнул от попадания в грудь.

Взгляд Парда скользнул в сторону Сэура и Нэты, расположившихся на балконе. Пожилая темноволосая женщина стояла, прикрыв веки. Сэур пристально наблюдал.

Кандидаты, стоявшие поодаль, в основном отворачивались, но одна девушка — Кариона — выкрикнула:

— Да кончайте уже эти ласки! Переходите к наказанию!

Сэмтис строго смерил кандидатку взглядом, и она сделала пару шагов назад к Айе, которая стояла особняком от всех, ближе к главному зданию, почти под балконом Сэура.

По шеренгам пробежало волнение. Появилось ощущение, что все эти ученики связаны между собой, будто кости в единый скелет. Скелет, который не исполняет приказ.

Раздражение сводило челюсти. Свартовы ученики саботировали наказание.

— Не щадить, я сказал, — крикнул Пард.

В этот раз Лину досталось палкой в живот, он согнулся. Сделал полшага вперёд, и получил сильный удар в спину. Следующий шест врезался караульному в бок так, что дерево захрустело. Лин припал к земле. В то же время послышался хриплый стон Зиора, палка попала в ему челюсть. Кровь из разбитых губ брызнула ему на руки, он бросил на Парда потрясённый взгляд и выплюнул зуб.

Палки теперь взлетали вверх с остервенением. Пард почувствовал, как что-то важное рвалось, как сухожилие, подрезанное клинком. Неужели наказание было ошибкой?

Сэмтис замер, прислушиваясь к дыханию. Вдох, выдох. Взгляд вцепился в одного из учеников, который колотил Лина, уже ползшего по земле. До конца строя оставался десяток человек. По лбу ученика текли капли пота, его лицо сломала ярость. Уродливая ярость.

В этот момент Парда накрыло чувство, что бывает за миг до катастрофы. Глаза нашли Мона.

Прочное полотно единения среди клановцев превращалось в лоскуты.

— Нэта ~

— Ты хочешь оставить главой Риар Дайядора этого жестокого параноика? — сквозь зубы произнесла Нэта.

Сэур не ответил, продолжая внимательно следить за тренировочной площадкой. Как он мог так спокойно разглядывать происходящее надругательство над духом обители Тхаймоны? Да, Лин был виноват в смерти Дариона, но жестокость всегда порождает лишь жестокость, превращая душу в кусок холодного железа. А в Риар Дайядоре душа всегда должна быть живой. Иначе чудо Света Дэйи будет для неё потеряно.

— Не подумай, я не спешу проводить тебя в мир иной, — продолжила Нэта.

Са'Омэпад повернулся, коротко посмотрел на Нэту и вернулся к созерцанию действа. Слышался глухой сдавленный стон Лина, едва заметно менявший громкость после каждого удара. Лин страдал. Где-то глубоко внутри саднящая боль от потери Дариона разливалась по крови горьким ядом. Гнев колол кончики пальцев. Человек, который позволил Дариону умереть, страдал, но это не приносило ни капли облегчения. Лишь усугубляло скорбь.

— Зачем ты допустил, чтобы в нашем клане происходила такая деморализация? — Нэта повысила голос.

Сэур даже не пошевелился, только желвак на его скуле едва заметно дёрнулся.

— Надеялся, что он поймёт, насколько это чуждо Свету Дэйи? Напрасно, напрасно. Пард чужд Свету Дэйи. — Нэта дала ответ сама.

— Пард Сэмтис ~

Риар Дайядор отличался от других воинских кланов сплочённостью и взаимовыручкой, основанной на уважении и доверии. Тем самым доверием, которое Парду оказал Мон.

Этрадор уже десять лет хранил секрет о том, что Парда угнетают воспоминания. Будь они в клане Лезвий Оситши, то Мон бы доложил. Сэмтиса бы изгнали. Или убили. Так поступали в Лезвиях Оситши.

«Любая слабость наказуема», — звучал в голове голос Крэта.

Это было не про Риар Дайядор.

— Стойте. — Сэмтис вошёл в строй, и сделал это так быстро, что получил палкой по плечу.

— В том, что произошло, виноваты не только караульные. — Он снял с себя верхнюю часть робы, подал руку Лину и помог ему подняться.

— Я тоже виновен в этом, — громче сказал Пард. — Бейте и меня изо всех сил, чья палка останется целой, получит ею в ответ!

Он бегло ухмыльнулся, надеясь, что никто не заметит, как его изнутри разрывало раскаяние.

На губы лёг шёпот молитвы:

«Воплощение всех добродетелей, Великая Тхаймона, пролей на меня свет своей мудрости, покажи мне вечность в одном миге…»

Того самого злополучного «Вознесения Тхаймоны», которое читал Лин во время караула.

Мон бросил Парду обескураженную улыбку. Затем тоже оголил торс и последовал примеру:

— И я виновен.

Панэх тоже начал снимать с себя рубаху, но его отвлекла кандидатка Актама, взяв за руку.

— Нэта ~

— Так ли уж чужд? — спросил Сэур.

Перед глазами разворачивалась картина из ряда вон. Пард, который давно казался жесткосердечным гордецом, открывался с другой стороны. Лидером, который готов был взять ответственность. Настоящим омпатом.

— Удивил старушку, — сказала Нэта.

— Пард Сэмтис ~

Шест ударил по спине Парда. Тренированное тело, выученное работать в слаженном танце блоков и выпадов, напряглось, омпат остановил стремление защититься. Очередной шест поднялся и со свистом рассекаемого воздуха опустился на спину, принеся с собой вспышку боли. Сэмтис лишь стиснул зубы, гася порыв схватиться за оружие. Опять свист воздуха и новый удар пришелся на плечо.

Места попадания жгли. Беглым призраком напоминая о бойне под Артэ, когда он перерезал всех вируанцев до одного. Он получил немало ран, но не чувствовал их в пылу сражения. Зато ощутил сейчас. В Парде взыграла старая всепоглощающая ярость.

Сэмтис увидел себя со стороны. Себя убивающего ученика, который следующим занёс палку. Хруст его сломанной шеи звенел в ушах.

Пард сбросил наваждение, скользнул взглядом по лицам в шеренге, слишком сосредоточенным и усталым, увидел раздавленную мошку на лбу и её оторванные лапки плавающие в каплях пота у ученика занёсшего палку для удара. Почувствовал холодную и мокрую от испарины спину Лина.