Следующее фото – задумчиво стоит у окна в собственном пентхаусе, скрестив руки на груди. В дорогом костюме. Из витражного окна роскошный вид на город, лежащий у ног удачливого предпринимателя.

Листаю дрожащими руками дальше. Макс в своем кабинете. Модный интерьер. Стол из реликтового дерева. Хозяин спортивных клубов с деловым видом подписывает документы ручкой с золотым пером. Разумеется, «Паркер».

Я медленно закрыла журнал, протянула его Дарине.

– Забери.

– Зачем он мне? Это для тебя. Оставь на память, – скривилась она.

Вечером Макс мне все объяснит. Обязательно объяснит, что все это значит. Зачем он изображал из себя простого рабочего и жил в коммуналке. Дарина словно прочитала мои мысли:

– Удивлена его поведением?

– Не твое дело, – огрызнулась я.

– Макс патологический лгун, – протянула Дарина. – Он тебе правду не скажет.

– Тебе-то что?

Она не ответила, подошла к моей работе, скривилась.

– Очередной портрет по фотографии. Это твой удел, выше не прыгнешь.

Дарина шагнула к портрету Макса, задернутому тканью. Протянула руку.

– Не трогай, – крикнула я и оттолкнула ее. – Убирайся!

– Побереги нервы, – недобро усмехнулась Дарина. – Не задавала себе вопрос, почему два симпатичных и состоятельных молодых человека уделяют столько внимания такой серой мыши, как ты? Что они могли в тебе найти? А? Молчишь?

Мне не хотелось говорить с этой стервой.

– Так я открою тебе глаза, – расплылась в хищной улыбке Дарина. – Макс и Богдан поспорили на тебя. Кому ты отдашься первому – богатому и успешному предпринимателю или обаятельному, но бедному работяге? Последнего изображал Макс. Он уверен в своей неотразимости и умении очаровать любую женщину.

Я почувствовала, что у меня холодеют руки и сердце падает в бездонную пропасть.

– На что они спорили? – выдавила я против своей воли. Мне вообще не хотелось говорить с этой надутой светской курицей. Хотелось придушить ее.

– На что-то смешное… Кажется, бутылка виски. Или коньяка. Не помню…

– Убирайся, – тихо повторила я. – Вон отсюда!

Я заперла дверь за Дариной. На душе стало совсем пусто. Подошла к портрету Макса. Хотелось порезать его на узкие полоски. Как он смотрит на меня! Надменно, но с искоркой любви. Хорошо умеет притворяться. Я невольно раскусила его, поняла его лживую душу. Вот откуда этот облик холодного аристократа. Хорош, стервец, ох как хорош!

Ладно, я сохраню портрет. Он получился великолепно. Отличная техника, неплохое исполнение.

За то, что Макс поспорил на меня, я выставлю его портрет на всеобщее обозрение. На выставке молодых художников. И назову его «Герой нашего времени». Лермонтов меня простит, я думаю. Ведь Макс – яркий представитель своей среды и современности.

Лживый, двуличный эгоист. Но он спас меня от грабителей… Ладно, пусть еще и смелый эгоист. А все остальное он просто изображал, ради того, чтобы я его полюбила. И он своего добился. Подлец!

Слезы обиды потекли по моим щекам. Нет, не только обиды. Разочарования. Я поверила Максу. Я полюбила его. И тут ничего не поделаешь, не выкинешь из сердца. Я люблю этого негодяя, несмотря ни на что. И люто ненавижу. Как можно спорить на чувства человека? Это же безумно жестоко! Нечестно и подло.

Упала на кровать, зарылась головой в подушку и начала реветь. Мне было очень плохо, холодно и пусто на душе. За что они со мной так? Ладно, Богдан. Он откровенно пытался меня купить. Но Макс! Я верила ему, пустила его в свою жизнь, открыла душу.

Эти негодяи поспорили на меня от скуки. Поиграли моими чувствами. Золотые мальчики развлеклись с провинциальной дурочкой. Я получила по заслугам, в этом виновата моя наивность. Ведь я взрослая, а повела себя как глупая девчонка. Так на что же я жалуюсь?

Не знаю, как долго я плакала. Мне казалось, это длилось вечность. Наконец, я обессилела от слез. Завернулась в плед, меня бил озноб. Со мной просто пошутили, жестоко пошутили. Встать с кровати не было сил. Хотелось забыть все произошедшее, как страшный сон.

Кажется, я задремала. Проснулась от осторожного стука в дверь. Почти сразу вспомнила все, что произошло. Я знала, что это Макс. Мы должны были встретиться вечером. Не хочу его видеть.

Сумерки окутали комнату. Сумерки окутали мою душу.

Осторожный стук повторился. Он не уйдет, знает, что я дома. Обреченно открыла дверь. На пороге стоял улыбающийся Макс. Одетый в роскошную кожаную куртку, отделанную волчьим мехом. Красавец-аристократ на пороге моей жалкой каморки. Я отступила вглубь комнаты, пропуская его внутрь.

– Привет! – он продолжал улыбаться своей необыкновенной улыбкой.

Я не ответила.

– Что сидишь в темноте? – он зажег свет и увидел мое опухшее от слез лицо. – Аня, что с тобой, что случилось?

Он шагнул ко мне.

– Не подходи, – отшатнулась я.

Макс заметил журнал, лежащий на полу.

– Аня, я хотел тебе рассказать все сегодня вечером. Ты из-за этого расстроилась?

– Нет, – отрезала я. Пора было расставить все точки над И. Но мне было трудно говорить – к горлу опять подступил комок и слезы готовы были хлынуть из глаз.

Мне не хотелось смотреть на Макса.

– Ты обещала меня выслушать. Помнишь? – Макс был растерян.

– Помню.

– Не думал, что это тебя так расстроит.

– Меня ничто уже не может расстроить, – я, наконец, смогла посмотреть в его лживые глаза. В них все так же горел манящий огонек. Но теперь он меня не мог обмануть.

– Дарина заходила, принесла журнал. Рассказала о вашем с Богданом споре. Ты победил. Надеюсь, это потешит твое самолюбие. А теперь уходи отсюда. Навсегда, – прошептала я срывающимся голосом.

– Аня, послушай, все не так, как ты думаешь, – он побледнел как полотно. – Ты обещала выслушать мои объяснения. Я сделал глупость, но все изменилось. Я забыл про спор, клянусь! Я влюбился в тебя, как мальчишка. Дай мне шанс все исправить!

– Ты влюбился в меня? Не смеши. А свой шанс ты упустил. Уходи, немедленно, – слезы снова потекли по моим щекам. – Я тебя люблю. Не боюсь сказать этого. А ты поиграл моей душой. И за это я тебя ненавижу. Вы с Богданом хорошо повеселились. Уходи, и никогда больше не возвращайся в мою жизнь.

Аня плотно и тихо закрыла за мной дверь. Она навсегда вычеркнула меня из своей жизни. Сухо щелкнул замок. Как взведенный курок. Сердце упало в холодную пустоту.

Я стоял в полутемном коридоре и не знал, что делать дальше. Я не мог потерять эту девушку. Но я ее уже потерял. Какой же я подлец и идиот! Надо было давно объясниться с Аней, рассказать ей всю правду. А что сделал я? Тянул время и продолжал врать…