от того, что вы подумали! Господи, приснится же такое… Я размашисто перекрестился. Никогда такие яркие сны не приходили… не считая того раза, с Машкой Епифанцевой… и еще нескольких… Но этот на них непохож. Хотелось бы надеяться, что это — просто сон, а не видение будущего… Блин, вот зачем я подумал, что это — вещий сон? Ведь теперь не засну! Буду нервничать и переживать, пытаясь понять, как подобное могло произойти и как этого избежать.

С этими мыслями я и заснул.

Больше ничего не снилось, и все равно, проснулся я утром невыспавшийся и разбитый. Сидел, мрачно ковырял ложкой в каше, вылавливая куски мяса и раскладывая их по краю.

Вот мои девчонки грустными мыслями не страдали. Аглашка с Дитой шептали что-то друг другу на ухо и хихикали, смотрясь со стороны как коварные заговорщики. Тетя Анфия счастливо наблюдала, как мы хорошо кушаем, прямо как воспитательница в детском садике… кстати, «детский сад» — очень хорошее определение для команды, которую я собрал. Какой тут гарем, о чем вы? В нормальном гареме девушки должны драться за внимание главного героя. А у меня? Они меня в карты разыгрывают! Это нормально вообще!

Спокойно, Викентий, спокойно… Ты просто не выспался…

Я перевел взгляд с хитрющих заговорщиц — интересно, что они задумали? — и посмотрел на Настю. Та, вообще не обращая внимания ни на что, обсуждала с Александром проблему зеркальной связи. Вернее, то, что эта самая связь нифига не получается. От слова «вообще». Я честно попытался прислушаться к их обсуждению, вдруг какая-то умная мысль промелькнет, но быстро уловил, что единственные понятные слова в их разговоре — это «зеркало» и предлоги. Все равно, что разговор двух программеров слушать. Интересно, как это в книгах у прогрессоров так ловко получается этот самый прогресс двигать? Услышал о каком-то техническом затруднении, тут же вспомнил, как оно разрешается, нарисовал схемку на салфетке — вуаля, ты красавчик. А здесь же… Эх…

Я еще раз посмотрел на Настю. А ведь ей с Александром — интересно. Они на одной волне. Чувствую, мой гарем-негарем скоро лишится одного человека…

Сердце неприятно сжалось. Вроде бы, и отношения у нас с Настей — не как у влюбленных, а, скорее, как у хороших друзей, но все равно — думать о том, что она может уйти к другому… Это больно. А ведь есть еще тетя Анфия, которая тоже может присмотреть себе крепкого мужика, Аглашка, Дита, Клава…

Я печально посмотрел влево, туда, где сидела Клава — и наткнулся на печальный взгляд круглых голубых глаз. Взгляд, который, как только Клава увидела, что я смотрю на нее, засиял так, что мне стало попросту стыдно за свои депрессивные мысли. Разве можно унывать, когда на тебя с восторгом смотрят такие ясные глазки! И эти миленькие щечки, такие хорошенькие!

Я приобнял Клаву за плечики, отчего та чуть не замурлыкала, и встал, охваченный жаждой деятельности.

— Девочки, сегодня я иду на разведку! А ночью мы отправляемся к Источнику. В этот раз у нас точно все получится!

По-любому! Два раза мы промахнулись — на третий все получится! В русских сказках три — волшебное число. А я же — на Руси и практически в сказке.

Все получится!

* * *

И все же — что мне делать с девчонками?

Когда я бодро вышагивал в сторону церкви, депрессивные мысли вернулись обратно. Я ведь не герой гаремника, у меня не получится жить с ними со всеми по очереди… ага, в понедельник — Аглашка, во вторник — Дита… в субботу и воскресенье — выходной… Все ж таки нужно выбрать одну… а кого? Они мне все нравятся совершенно одинаково, и влюблены они в меня совершенно одинаково, выбрать одну — огорчить и расстроить других. А я не хочу огорчать ни одну из них. Что делать? Кого выбрать?

Шебутную и непоседливую скоморошку Аглашку?

Проказливую и ехидную бесовку Диту?

Серьезную и надежную ведьмочку Настю?

Послушную и тихую княжну Клаву?

Опытную и домашнюю тетю Анфию?

Кого? Кого?

Кто?!

Кто это сделал?!

Я замер, как вкопанный, как будто кто-то, владеющий Земляным Словом, разжижил землю у меня под ногами, и я погрузился в нее, как в зыбучие пески.

Передо мной был дом священника церкви Осетровских, отца Азария. Мы к нему ходили вдвоем с Джозефом, земля ему овсянкой, и дом тогда уже был потемневший, отец Азарий забил на наложение Слов, предохраняющих от гниения и пожара. А сейчас от этого самого дома только и осталось, что почерневший сруб и обугленная — хорошо хоть не провалившаяся — крыша. Воняет горелым. Внутрь можно даже и не заглядывать — пустая коробка с обожженными стенами. Что-то не помню я рассказов про пожар, а ведь Мангазея — городок маленький, про пожар наверняка бы судачили… Хотя, судя по всему — это и не пожар вовсе. Похоже, в дом запустили Огненное Слово, вроде того, которым владеет Клава, а то и не одно.

Я вспомнил, как к священнику приходили громилы. Те самые, которых он потом закопал на заднем дворе церкви. Похоже, от батюшки так и не отстали… Он хоть жив?

Входная дверь, и так висевшая на одной петле, заскрипела и отвалилась окончательно.

* * *

— Жив отец Азарий, жив, — успокоила меня соседка священника. Ну как — соседка, жил-то он на отшибе. Скажем так — из ближайшего к жилищу священника дома.

— Как три дня назад полыхнуло у него, так он из дома вышел. Постоял, посмотрел, как горит, как огонь гаснет — да и пошел себе.

— Куда пошел?

— Так в церковь же. Он теперь в ней живет. Где-то ж надо ему жить.

Я посмотрел на церковь, возвышавшуюся на холме — и опять по высоте превышавшую церковь городскую — подумал…

И пошел к ней.

Похоже на то, что кто-то еще узнал о подземных переходах под городом. И хочет получить к ним доступ. И не гнушается угрозами. Самому-то священнику ничего не грозит — ну, пока он не расскажет о том, как попасть в подземелья — а вот дом ему спалили. И самого избить пытались.

Плохо.

Сами подумайте — человек отбивается от людей, которые хотят выпытать его тайну, и тут заявляюсь такой замечательный я и с порога прошу мне эту самую тайну выдать. Куда меня пошлют? Ага, правильно. Именно туда. И, что самое паршивое — отец Азарий теперь обитает в церкви, что до крайности осложняет