Патриций не сводил глаз с Мокрица, и тот ответил:

– Да. Я понимаю. Командор – терьер Витинари, а я…

– Ты, господин фон Липвиг, воплощение прозорливости и тем полезен. Например, меня только что поставили в известность, что ты осчастливил наш город новым притоком гоблинов, как раз когда мы в них так нуждаемся. А Сидни, наш старший конюх, сообщил мне, что одна лошадь вернулась на конюшню и заявила: «Свобода, равенство, скачки». Мы-то полагали, что лошади-големы не умеют разговаривать, но оказывается, господин фон Липвиг, эту кобылу ты приобщил к прелестям речи. Впечатляет. – Лорд Витинари широко улыбнулся. – Ты неиссякаемый источник сюрпризов, господин фон Липвиг.

Он вздохнул:

– Подумать только, однажды я чуть не вверил тебя умелым рукам господина Трупера. Он часто справляется о твоем здоровье. Знаешь, он ведь никогда не забывает шей. Но ступай, господин фон Липвиг… Твоя публика ждет тебя.

Король-под-горой взревел от ярости, чувствуя, будто его предали, когда до него дошли вести о бойне у железной дороги, и его крик раскатистым эхом прокатился по залу, оглашая каждый уголок огромной пещеры. Летучие мыши посыпались с потолка, тесто в пекарнях отказалось подниматься, и серебро почернело на декоративных топорах.

Рыс Рыссон тяжко опустился на Каменную Лепешку и потряс в воздухе бумажками с кликами, которые он только что получил.

– Гномы убили железнодорожников! – возопил он. – Ни в чем не повинных работников предприятия, которое могло бы принести немалую пользу не только людям, но и гномам. – Король был чуть не на грани слез, он стукнул кулаком себе по ладони. – И это после семафоров! – застонал он с досады. – У меня в руках весточка от алмазного короля троллей, и он очень не хочет меня расстраивать, но, кажется, он меня жалеет, – и Рыс перешел на крик. – Я говорю о короле троллей, прежде нашем заклятом враге, а сегодня моем близком друге! Что он теперь подумает о благонадежности гномов? Благодаря сведениям, собранным анк-морпоркскими стражниками, в числе которых есть и наша землячка Шельма Задранец, мы теперь знаем имена участников. Теперь мне доподлинно известно, кто за этим стоит. – Он перевел дыхание и вперился в растущую толпу. – Где Пламен? Немедленно доставить его ко мне! Пусть посмотрит, до чего довели его бредовые россказни! Я требую, чтобы он немедленно предстал передо мной, желательно в кандалах. Боги праведные, Так даровал нам Кумское соглашение, а этот чирей в заднице пытается его нарушить.

Толпа собралась уже большая, и король заговорил еще громче:

– Повторяю, я требую доставить его сюда. Сейчас же. Не теряя ни минуты. Отговорки не принимаются. Никаких вторых шансов. Пощады не будет. Пусть все знают, что король не позволит растоптать все хорошее, что принесло Кумское соглашение, каким-то авантюристам, которые считают, что прошлое по-прежнему здесь и принадлежит им. Я слышу только его стерильное эхо. Еще я заметил, что нынче стали высказываться против гоблинов, которые трудятся на человеческих предприятиях, таких как семафоры и железные дороги. Я слышу много жалоб на то, что они отнимают рабочие места у нас, у гномов, но почему? Потому что гоблины быстро схватывают, усердно работают и рады находиться в Анк-Морпорке! А что гномы? Каждая подожженная нашими же фракциями башня вредит лично нам… Кто станет доверять гномам после такого? Не забывайте, Так в первую очередь учит нас терпимости по отношению ко всем формам разумной жизни. Говорю вам, мир меняется с каждым новым поколением, и, если мы не научимся плыть по течению, нас разобьет о скалы.

Слово взял стоявший подле своего короля Грох Грохссон. Он окинул взглядом собрание гномов и заговорил.

– Так не ждал, что камень оживет, но, увидев это, он улыбнулся и сказал: «Все сущее стремится к жизни». – Грохссон свирепо поглядел на слушателей и продолжал: – Вновь и вновь последнюю заповедь Така замалчивали в беспомощной попытке истребить будущее в зародыше, а это не просто ложь, это святотатство! Так готов терпеть даже Нак Мак Фиглов, быть может, только потому, что с ними веселее, но я не уверен, что он и впредь будет готов терпеть нас… Ныне он смотрит на нас со скорбью, и я уповаю на то, что скорбь его не обратится в гнев. Даже терпению Така в какой-то момент должен настать конец.

Грохссон поклонился королю-под-горой:

– Всегда к вашим услугам, ваше величество. Жду ваших приказаний.

Король, все еще багровый лицом, сказал:

– Я не приму от тебя поклона, друг. Это мне следует кланяться тебе в ноги. Слова твои мудры. Пусть их услышат в каждой шахте.

В этот момент в залу вбежал гном и что-то прошептал на ухо секретарю короля-под-горой Арону. Тот помрачнел.

– С сожалением сообщаю, ваше величество, что Пламен и его соратники исчезли.

– Так, значит, сбежал, смутьян, – прошипел король-под-горой, едва сдерживая ярость. Повысив голос, он обратился к толпе: – Отныне они изгнаны. Все до единого. Не сомневаюсь, эти трусы найдут где укрыться. Любая помощь им будет расценена как государственная измена – не мне, но Лепешке.

Уединившись в своих покоях некоторое время спустя, король мерил шагами комнату, когда прибыл с последними донесениями Арон.

– Поймали пару мелких сошек, но главным подозреваемым все-таки удалось уйти. – Арон назвал некоторые имена, и Рыс Рыссон похолодел, как мрамор. Арон положил руку ему на плечо, призывая к спокойствию, и продолжал: – Альбрехт и люди с его шахты на вашей стороне, хотя другие колеблются.

– Колеблются? Этого недостаточно. Мне нужна их полная преданность делу, – сказал король.

Секретарь улыбнулся.

– Вы ее получите, не сомневайтесь. Даже если останутся отдельные элементы, от которых придется избавиться, мы скоро до них доберемся. Но, Рыс, будьте осторожны. Я вижу, сколько сил вы на это тратите. Это нехорошо. К тому же всегда можно разыграть еще одну карту.

Король покачал головой:

– Не сейчас. Возможно, скоро, но только когда я сам так решу. Мне нужен подходящий момент.

Арон снова улыбнулся. И раздался звук поцелуя.

Гному-вандалу не везло. Прямо под ним стояла машина «номер один», та, которую они звали Железной Ласточкой, и нельзя было терять ни минуты. Он был ловкач и профессионал, и граги щедро заплатили бы за уничтожение одного из ненавистных им паровозов.

Он бесшумно спрыгнул с крыши и приземлился прямо позади хваленой машины. Было самое время подбросить разводной ключ в шестеренки. Гном знал, что территорию патрулировали охранники, но они все были ленивыми тупицами, и сегодня их вдобавок отослали сторожить в другой конец участка. Он все проверил и перепроверил. Только потом он бесшумно подступил к паровому возу, оставшись с машиной один на один в ее гигантском сарае.

Существовало немало способов уничтожить паровой двигатель, и он продумал их все. И вот под покровом ночи, готовясь вскоре ретироваться обратно на крышу через люк в потолке, он развернул мешок с инструментами, бережно обернутыми в шкуры, чтобы ничто не звенело и не брякало, и целенаправленно шагнул на подножку Железной Ласточки…