Они привыкли оберегать друг друга, сделала вывод Тереза, и для этого им не нужно жертвовать ни магией детства, ни своими чувствами. Они остались чисты сердцем, в то время как все вокруг погрязли в грехах. Несмотря на сказочные виды, от которых захватывало дух, и величественную тишину гор, в домах у местных жителей скопилось достаточно прескверных тайн: Тереза то и дело натыкалась на них в ходе расследования. Такая нестыковка обескураживала.

«Это как глядеть на Бога и видеть рогатого Сатану», — подумала она.

Впрочем, ее беспокоили не столько грехи, сколько круговая порука общины в отношении грешников. Они были готовы бросить жертв на произвол судьбы, лишь бы не нарушать единство общины. Она со злостью вспомнила о развешанных на каждом шагу листовках, призывающих бойкотировать строительство новой лыжной базы. А ради детей никто и пальцем не шевельнул.

Слепцы, сплотившиеся против остального мира ради собственного удобства, лишь бы никто не прознал об их темных делишках.

Тут Лючия дернула ее за штаны.

— Нам не страшно, потому что мы держимся вместе. Мы встречаемся в лесу, почти каждый день, — сказала она, радуясь возможности поболтать с новой знакомой. — Попробуй и ты, если тебе страшно.

Тереза улыбнулась.

— Я должна рассказать о своих страхах другу?

— Ага.

— Вы так делаете?

Девочка утвердительно кивнула.

— Мы рассказываем про страшное, — добавил Оливер. — Так оно не такое пугательное.

— Нет такого слова! — поправила его Лючия.

— А я говорю — есть!

— Ты тоже рассказываешь, Матиас? — спросила Тереза.

Тот кивнул.

— Но я боюсь не за себя.

— Ты боишься за братика, верно?

— Да.

— Это здорово, — похвалила его Тереза. — Сильные всегда должны заступаться за слабых.

Польщенный Матиас улыбнулся, взглянул на Лючию и кивнул.

— У нас есть тайное место. Внизу, в каньоне, за гротом. Рядом с водопадом, — раскрыла та их секрет.

— Вам там весело?

— Оч-ч-чень! В-весело и х-хорошо.

Теперь Терезе доверял и Диего.

— И вы там, внизу, одни?

Дети переглянулись.

— Один тип следил за нами, — сказал Матиас. — Я его видел.

— И я, — добавил Оливер.

— Какой тип? — спросила Тереза.

— Он приходил в тот день, когда Лючия нашла маму. Мы испугались и закричали. Но потом поняли, что он хочет поиграть.

— Поиграть?

— Да. Он разрисовал лицо как клоун.

Лючия посмотрела на Терезу.

— Я говорила им, это призрак, но они не верят, — пожаловалась она.

— Он н-н-е п-призрак!

— И во что он хотел поиграть? — спросила Тереза.

— Он ползал на четвереньках, как маленький, — добавил Оливер. — Мы его уже видели возле школы. Он был в капюшоне, как старик волшебник из сказки.

— Вы с ним разговаривали? Он просил вас что-нибудь сделать? — задала вопрос Тереза, стараясь не выказать своего волнения.

— Нет. Он не умеет говорить. Мы его больше не видели, — ответил Матиас.

— Меня тогда не было, — добавила Лючия. — Но он принес мне домой вот это.

Расстегнув молнию на курточке, девочка достала тряпичную куклу с глазами-ягодами.

Тереза взглянула на Марини. Ей все стало ясно.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Теперь мне лучше и уже не страшно.

— Видишь, это работает! — обрадовалась Лючия.

Тереза потрепала ее по голове.

— Допивайте свой шоколад, — проговорила она. — И вас отвезут домой.

— С мигалками? — поинтересовался Оливер.

— Конечно!

Тереза отвела Марини в сторону, стараясь не обращать внимания на его испытующий взгляд. Естественно, инспектор гадал, рассказала ли она детям правду или все выдумала. Из-за недостатка чуткости или, быть может, опыта он еще не знал, что детям нельзя лгать: они определяют вранье шестым чувством. Поэтому, соврав хоть раз, можно навсегда потерять их доверие.

— Дети, — прошептала она. — Он мстит за них.

— Он подслушивал их разговоры.

— Да. Он наказывает взрослых за детские страдания. У каждого ребенка был свой мучитель. У Диего — холодный, бессердечный отец. У Лючии — вечно отсутствующая мать-наркоманка. У Оливера — сторож-садист.

Тереза нашла глазами четвертого ребенка.

— И, наконец, у Матиаса — жестокий отец. Тушка зайца у дома девочки была не угрозой, а подарком. Мы хотим накормить тех, кого любим.

— Но как сюда вписывается похищение братика Матиаса? Неужели он думал наказать этим их папашу?

Тереза не успела ответить.

— Человек из леса принес нам подарки, — перебил их Оливер. — Хотите посмотреть?

Каньон Злива чернел темным пятном между деревней и заброшенной железнодорожной станцией. Гигантский колодец посреди леса глубиной в сотню метров. Той ночью бежавшую вниз тропинку освещали полицейские фонари. Как зимние светлячки, они яркими точками плясали в темноте зигзагообразной нитью.

Впереди Терезы с Марини шли дети, а замыкали шествие мобильная бригада и люди Кнауса.

Лючия, Матиас и Диего прыгали по кочкам не теряя равновесия, не хуже резвых козлят. А вот Оливер предпочел взять Терезу за руку и ни на миг не отпускал. Терезе нравилось ощущать в своей ладони его мягкую, теплую ручонку посреди окружавших их льда и темноты. Крутой спуск вел к каменистому дну почти неподвижной речки. Стоявшие холода сковали даже воду, и у берега теснились ледяные глыбы. Туман млечной дымкой змеился над замерзшим руслом. Со скал и веток свешивались вылепленные ветром причудливые сосульки-сталактиты. Казалось, они попали в затерянный мир. Терезе пришло в голову, что единственный живой звук в этом застывшем царстве — биение их сердец. Волнующее и непривычное чувство, сродни приступу клаустрофобии.

Дети вели их по подвесным мостам и скользким ступенькам. Они шагали вперед уверенно, без намека на страх. Темнота была невластна над их юными головами. Сливаясь с дикой природой, они, еще не до конца одомашненные, ничего не боялись.

В эти напряженные часы дети шли навстречу тьме и смерти со спокойной уверенностью, свойственной сильным духом людям.

Тереза доверчиво следовала за ними, тревожась, как бы они не оступились. Хотя, по правде говоря, если кто и мог оступиться, так это она.

В голове всплыли все страхи, донимавшие ее в последнее время. Теперь они уже не казались ей такими непреодолимыми. Перед ней стоял выбор, как прожить отмерянное ей время: либо потихоньку угасать, либо смело идти вперед.