более легкую охранную службу. Судя по всему, «военным» выплачивалась в организации приличная зарплата, сопоставимая или превышавшая заработки на стройке. Как выяснилось во время допросов, Павленко и Константинов, проводя совещание с «солдатами», инструктировали их не сообщать рабочим о своих заработках[480]. Вряд ли это было бы нужно в том случае, если бы выплаты не были сравнительно высокими.

«Военные» не бездельничали. Они ходили в караулы, периодически обучались военному делу. Как говорилось в материалах суда, с «военнослужащими» организации проводились «занятия, инструктажи и сборы». Они состоялись в 1949 году в селе Ковалевка Станиславской области, в 1950 году в селе Квасилово Ровенской области, в мае 1952 года в городе Орша, в июле 1952 года в городе Первомайске[481]. Главным инструктором, видимо, выступал Константинов как один из немногих в руководстве организации, кто реально служил в армии:

Во время этих приездов он (Константинов) с нами, солдатами, проводил занятия по изучению материальной части оружия, изучению устава строевой службы и строевой подготовке. На четырех занятиях, проводимых Константиновым, присутствовал и я. В августе 1952 г. Константинов проводил занятия с солдатами целую неделю в г. Первомайске Одесской области[482].

Сам Константинов свидетельствовал даже о более длительных «учениях»: «В Первомайске по указанию Павленко я около двух месяцев занимался с так называемыми „солдатами“ боевой подготовкой, изучением личного оружия, устава и т. д.»[483]

Вели занятия с «солдатами», включая строевую подготовку и изучение «порядка и норм поведения на охраняемом объекте», также «начальник караула» Пашун и «начальник охраны» Максименко[484].

Такие занятия, о которых, конечно, становилось известно как в организации Павленко, так и окружающим, были не только важным средством поддержания дисциплины в охране, но и способом поддержания псевдовоенной легитимности УВС.

Одев своих рабочих в военную форму, Павленко ничем не рисковал и хорошо маскировался в окружающей среде. Случалось даже так, что площадки УВС действовали по соседству с реальными военными строителями. У них устанавливались дружеские отношения и производственная взаимовыручка, характерные для советских предприятий. Об этом сохранились показания Константинова, который первоначально не был посвящен в тайну организации и, даже имея реальный фронтовой опыт, принял организацию Павленко за реальную военную часть:

Когда я прибыл в Золочев, то возглавляемое Павленко военно-строительное управление принял за действительную воинскую организацию. Более того, в тот период в Золочеве рядом со стройплощадкой (УВС. — Авт.)… работали человек 700 военнослужащих железнодорожных войск… которые также строили подъездные дороги к шахте Золочевского шахтоуправления. С этими войсками в последующем мы совместно проводили строительные работы в Коломыйском шахтоуправлении и в тресте «Западшахтострой» в гор. Владимире-Волынском. Между Павленко и командирами батальонов железнодорожных войск установились добрососедские отношения, и мы очень часто друг другу даже заимствовали стройматериалы, горючее и прочее[485].

Контакты с настоящими военными могли быть также источником важной информации о различных нововведениях в строительных войсках. Как уже говорилось, экстренные меры для маскировки были предприняты в связи с изменениями в структурах Военного министерства. На допросе Павленко рассказывал об этом так:

С начала организации и до 1951 года она называлась участком № 2 Управления военных работ № 2. В 1951 году я установил, что в системе действительных строительных организаций Военного Министерства участков не существует, а есть стройплощадки и управления. Чтобы не провалить созданную мною организацию, я переименовал ее в т. н. «Управление Военного строительства № 10», а в местах производства работ создавал т. н. «площадки»[486].

Были вырезаны новые печати и изготовлены фальшивые документы. Переименование прошло не замеченным для посторонних глаз.

С особым вниманием Павленко следил за соблюдением других формальностей. Например, в течение всего периода существования организации Павленко удавалось обходить такое сложное препятствие, как отсутствие воинских удостоверений установленного образца. Судя по всему, получить их или сфабриковать было не так просто по многим причинам, в том числе потому, что формы этих документов периодически изменялись. Поэтому руководство УВС предпочитало пользоваться различными подложными временными удостоверениями, доверенностями, справками и т. д. Эта уловка работала безотказно[487]. У рабочих, как уже говорилось, отбирались документы, взамен им выдавались удостоверения, скопированные с подлинных[488].

Значительные усилия, которые затрачивались на поддержание образа военной организации, окупались сторицей. Существование в тени «военной тайны» — священного символа советской системы — облегчало открытие счетов в банках, получение заказов, предотвращало проникновение в организацию контролеров и проверяющих. Военным не задавали лишних вопросов, дабы не быть обвиненными в шпионаже. Не ожидали от них и подробных ответов.

Требования военной дисциплины помогали контролировать сотрудников самой организации. Часть «военных» действовала как секретные сотрудники своеобразной службы безопасности УВС: они следили за рабочими и сообщали начальству об их негативных настроениях. Наконец, «военные» выполняли реальные охранные функции. Они предотвращали несанкционированный доступ в штабы, сторожили строительные площадки и технику и т. д. В военной форме было проще решать многие текущие вопросы. «В офицерскую или сержантскую форму были одеты почти все начальники строительных площадок и начальники финансовых частей для того, чтобы в банке и государственных организациях придать видимость, что мы представляем воинскую часть», — объяснял Павленко следователям[489].

И это работало. Павленко и его основные сотрудники настолько вжились в образ военных, что не вызывали ни у кого подозрений. Павленко был особым мастером перевоплощения. «Чем вы объясняете, что Павленко так легко было проникать в различные советские организации и длительное время оставаться неразоблаченным?» — спросили следователи свидетеля из числа хозяйственных руководителей. «Это объясняется тем, что Павленко действовал от имени воинской части, носил военную форму, был напористым…» — последовал ответ[490].

Подобные объяснения давали и другие свидетели:

…При появлении к нам (в контору Промбанка. — Авт.) Павленко держался солидно и высокомерно по отношению к рядовым сотрудникам… и подчеркивал свое высокое достоинство. Документы личности мы не проверяем у клиентов, указаний по этому поводу нет, и тем более было бы невероятно потребовать документы у представителей воинской части, особенно в звании полковника[491].

«О задачах и структуре этой организации полковник (Павленко. — Авт.) не рассказывал, и я, поскольку дело касалось воинской части, не спрашивал о ней»; «Признав эти сомнительные документы действительными я допустил оплошность… Мое внимание было ослаблено тем, что… документы были представлены людьми в форме офицеров Советской Армии и от имени