В общем, Павленко в полной мере использовал синдром «государственной тайны» в своих интересах. Он хорошо понял истинную цену показной «бдительности», которая с легкостью могла быть вывернута в свою противоположность.

Тайна фальшивого «военного» фасада организации тщательно охранялась. О фиктивном характере «военно-строительного управления» знал только узкий круг ближайших сотрудников и помощников Павленко. Причем и им он сообщал правду только в случае необходимости, если это вызывалось интересами дела. Наемные рабочие и многие «охранники» трудились в привычных для советского человека условиях и ничего не подозревали. Они получали свою зарплату, с которой производились необходимые налоговые отчисления[493]. Команда Павленко участвовала в различных политических мероприятиях, которые были неотъемлемой частью жизни советского человека.

22 февраля 1949 года, возвратившись из Москвы, Павленко организовал торжественное празднование годовщины Красной армии в Яблонове, где организация работала по договору с Коломыйским шахтоуправлением. Доклад на собрании было поручено сделать Константинову, который обратился за соответствующими материалами в местный райком партии. После доклада Константинова Павленко зачитал выписки из фальшивого приказа военного министра о присвоении Константинову очередного воинского звания «гвардии капитан», Курицыну — «старший лейтенант». Кроме того, Павленко сообщил, что ему накануне праздника министром присвоено звание «подполковник инженерных войск». Там же Павленко зачитал поздравительную телеграмму личному составу УВС от руководства одного из управлений Министерства Вооруженных Сил, якобы поступившую из Москвы. После торжественной части был устроен банкет для руководящего состава, на котором присутствовали первый и второй секретари Яблоновского райкома партии, управляющий местным отделением Госбанка, хозяйственные руководители и т. д.[494]

Связи с местными партийными и советскими властями имели принципиальное значение для подкрепления легитимности организации. В эти игры играли серьезно, не жалея усилий. Как свидетельствовал Константинов,

Павленко, я, Губский, Курицын и др. так называемые «начальники» строительных участков вызывались в районные комитеты партии, с нами там знакомились, причем имевшиеся у нас фиктивные документы усыпляли бдительность партийных работников, нам верили и, больше того, старались помочь нам организовать политическую работу среди рабочих. Например, я неоднократно вызывался в Йыхвинский райком партии для доклада на бюро райкома о ходе строительства, получал «накачки», похвалы, благодарности, а однажды, требуя от меня выполнения плана строительных работ, члены бюро райкома угрожали, что сообщат министру о том, что наша организация не выполняет производственный план.

Лично я неоднократно, по своей инициативе заходил во Владимир-Волынский райком партии, в Яблоновский райком партии, в Йыхвинский райком партии для инструктажа и получения соответствующей литературы для докладов среди рабочих…

Созданные нами так называемые строительные участки неоднократно посещали работники районных и городских комитетов партии, интересовались условиями быта наших рабочих, постановкой воспитательной работы…

В Йыхви местные руководители, посещавшие строительный участок, «выражали свое удовлетворение тем, что наша организация выполняла производственный план, что бытовые условия рабочих были неплохие и что проводилась культмассовая работа среди рабочих, в частности, на созданном нами строительном участке мы провели четыре избирательных кампании по выборам в советы и по выборам народных судов». На участок «специально привозили председателей участковых избирательных комиссий для того, чтобы они посмотрели, как нужно организовывать работу на избирательном участке»[495].

Когда в 1951 году во время работы на шахтах в городе Владимире-Волынском в Украине кто-то из местных работников усомнился в военном характере УВС, Павленко срочно перебросил с другого участка охрану, обмундированную в форму инженерных войск. Затем эта команда приняла участие в праздничной демонстрации трудящихся города по случаю 1 Мая[496]. Недоброжелателям заткнули рты. Участвовали члены организации в праздничных демонстрациях и в других местах[497].

Вместе с тем Павленко предусмотрительно не создавал в УВС партийную и комсомольскую организации. По свидетельству Константинова, который во время службы в армии вступил в партию, Павленко взял у него партийный билет и обещал оформить постановку на партийный учет и уплатить взносы. Однако через много месяцев Константинов нашел свой партбилет в портфеле у Павленко (интересно, почему он шарил в его портфеле?), забрал его оттуда и сжег, «потому что потерял надежду восстановиться в партии». Как утверждал Константинов, такая же судьба постигла других членов партии и комсомольцев из УВС. Павленко изымал и прятал их документы[498]. В целом это похоже на правду.

Мотивы Павленко легко объяснить. Поставить коммунистов и комсомольцев его организации на учет в вышестоящих армейских политотделах было невозможно, потому что фактически УВС не входило ни в одну легальную воинскую структуру. Искать же обходные пути в данном случае было не только опасно, но и бесполезно. Отсутствие коммунистов и комсомольцев не мешало организации строить дороги. Не мешало это и безопасности организации. Как свидетельствовал Константинов, «партийные работники, с которыми мне приходилось встречаться, иногда интересовались моей партийной принадлежностью, но ни один из них никогда не пытался проверить, имеется ли у меня партийный билет»[499]. В результате руководители организации в тех случаях, когда это было нужно, представлялись членами партии, хотя таковыми не являлись[500].

Павленко действовал строго по правилам советской бюрократической системы: выстраивал необходимые связи сверху вниз, никогда не обращался к руководителям предприятий, минуя их начальство. Получив санкции на заключение договоров в вышестоящих учреждениях, УВС далее не вызывало никаких подозрений на местах. Сами договоры оформлялись по всем правилам. Управляющий молдавской республиканской конторой Промбанка по этому поводу в марте 1953 года дал в ЦК компартии Молдавии такие объяснения: «Все документы (УВС. — Авт.), которые принимались… к оплате (договора, акты, счета и поручения) существенным не отличались от всех документов других строительных организаций и поэтому при ревизии конторы Промбанком Союза в 1952 году замечаний по документам этой организации не было. Последующий контроль выполненных объемов работ осуществлялся… путем производства контрольных обмеров и завышений… не было обнаружено»[501].

Этот фасад организации имел такое же принципиальное значение для ее существования, как и скрытая часть. Однако для ее поддержания в порядке не приходилось, конечно, прилагать столь значительные усилия, которые требовались для постоянного поддержания в рабочем состоянии и безопасности внутренних частей корпорации.

Служба безопасности и «военные»

Как и все советские организации, УВС имело свою службу безопасности. Конечно, это не был официальный особый отдел, представлявший госбезопасность во всех подразделениях армии. Внешние