– Да… ва ы… смей! О-и-о хи… – доносились с берега крики.

– Ты можешь и не говорить мне ничего! Я не слы-шу!

– Слыме…?

– Нет же, подожди!

Я медленно греб. Мне показалось, что крик Летты стал истерическим. Она махала мне руками и бегала по берегу из стороны в сторону, будто за ее спиной горел лес.

– К чему такая спешка? – кричал я. – Пара лишних минут ничего не сыграет. Плыву же.

– Ы… стей! Боан…! Ы… стей! И-и-сь…! – Ее крик стал значительно громче.

Я уже стал улавливать смысл некоторых слов.

– Берегись? – переспросил я. – Ты сказала мне – берегись? Я не понял! Что ты сказала?

Я немного ускорил темп, потому что то, как она бегала по берегу, меня слегка напугало. Я разводил и сводил руки, разводил и сводил, раз-два, раз-два. И вдруг почувствовал, что ноги что-то коснулось. Скользко так, будто длинная водоросль. Я обернулся. Вода была тихой. Снова поплыл и сзади услышал тихий звук «бульк»…

– Что это? – Я вновь обернулся, водяные круги расходились по тихой воде сзади меня.

Когда я снова стал плыть, на поверхности озера показался огромный чешуйчатый хвост и через секунду скрылся.

Летта истерично продолжала кричать:

– Слыись мея? Боан! Ты мея слышишь? – И тут я услышал: – Плыви быстрей! Ты в центре Хищного озера! СПАСАЙСЯ!

Не найдется более медлительных движений, как тогда у меня.

Я оборачиваюсь, и возле меня выныривает голова этого чудища. Она была размером с подводную лодку, ее глаза навыкат глядят на меня.

Какой чудовищный крик я выдал. Мой диапазон звуковых волн граничил с ультразвуком. Кровь вмиг закипела, и я развил скорость за пару секунд. Чешуйчатый хвост меня догонял, а потом громадная туша выпрыгнула из воды, пролетела над моей головой и плюхнулась в воду.

БА-БАХ!

Ударная волна откинула меня далеко назад. Меня с головой накрыло, вода ручьем текла из моего носа. Чудовище схватило меня за ногу и потащило на дно.

Вода становилась все темней и темней, а кислорода в легких – все меньше. На дно Хищного озера меня тащила огромная рыбина с единственной целью – убить. Я тянулся к ноге, чтобы освободиться от длинного извилистого языка, но всякий раз он бил меня током.

Меня накрыла паника. Я понимал: мне уже не выплыть. Отсутствие кислорода заставляло беспорядочно двигать конечностями, ломая пополам. Я глотнул воду и сразу закашлялся, что привело к еще большему втягиванию жидкости. Почувствовал, как вода наполняет дыхательные пути и появляется ощущение горения в легких. И я отключился.

Щелк.

Появляется яркий свет. Я, ошарашенный и обессиленный, пытаюсь подняться на ноги с паркетного пола, но падаю. Мои окаменелые мышцы дрожат, я что-то бурчу, но не слышу собственного голоса. Ползу к стене, хватаюсь за декорированные выступы в ней и поднимаюсь. Еле держась на ногах, иду по длинному белому коридору. Все раскачивается из стороны в сторону, я пытаюсь удержаться, чтобы вновь не свалиться, но я будто стоял на доске в бушующем море. Я делаю шаг за шагом, медленно приближаясь к двери в конце коридора, через щели которой вырывается еще более ослепительный свет. Я тянусь к ручке двери, но тут слышу пение. Оно доносится из закрытой комнаты. Нежное, мягкое, которое заставляет меня закрыть глаза и убедить себя в том, что я в безопасности.

– мм-ММ-мм-ММ-ммм… мм-ММ-мм-ММ-ммм… – слышу я таинственный голос, он приводит меня в экстаз. – ммММммММммм…

Эхо от него пробирается мне в голову, и я начинаю подпевать.

Мелодия такая знакомая, я не понимаю, как мог забыть эту песню.

Я хватаюсь за ручку двери и поворачиваю ее по часовой стрелке, чтобы войти внутрь комнаты. Но голос внезапно обрывается, а из щелей в двери яркий свет сменяется темнотой. Оттуда вырывается черный туман и ползет на меня. От страха я падаю на пол, кричу, пячусь назад.

Щелк.

Я очнулся. Из легких выходила вода, и я задыхался от кашля. Заплаканное, перепуганное до смерти лицо Летты нависало над головой.

– Я такая дура! – сквозь плач кричала она. – Ты чуть не умер! Я еле тебя спасла. Ты тонул!

Она кинулась мне на грудь и навзрыд заревела. Давно я не видел девчачьих слез.

Мои кости ломило. Болело горло, и легкие раскалывались на части, словно орехи. Я поднял обессиленную руку и приложил ее к спине Летты.

– Нагнись ближе, – прохрипел я голосом умирающего. – К моему рту.

Она перестала плакать.

– Ближе… – шептал я. – Еще ближе… я хочу что-то сказать.

Она прикоснулась ухом к моим губам.

– Я тебя слушаю, – шмыгая носом, сказала она. – Очень внимательно. Прошу тебя, говори.

– Мы могли просто переместиться на Зеленую гору, – медленно прохрипел я. – ПО ЗАКЛИНАНИЮ! – уже заорал. – Какого черта мы полетели?!

– Я его забыла, прости!

– Я так и думал! А почему ты не вытащила меня из озера раньше?! И это заклинание тоже забыла?! – Я потянулся к ее горлу, чтобы придушить.

Она растерянно на меня глядела. Я обессилел, рука упала на землю.

– Ладно. Ты все-таки вспомнила, – улыбнулся я ей. – Молодечик.

После долгих унизительных соплей я ее простил. Но даже этот случай не научил ее записывать заклинания. Она меня высушила с помощью каких-то цветочков и пары фраз (удивительно, но это она не забыла), я оправился от шока утопленника, и через некоторое время мы двинулись дальше.

Нет, я не умер, я просто впал в бессознательность как раз в тот момент, когда Летта вызвала стихию ветра. Ветер из глубины поднял меня на поверхность и выкинул на берег. Там я очнулся. Вероятно, потому что я провалился в беспамятство, меня посетило мое видение. Все, как всегда: я пытаюсь войти в загадочную дверь, за которой кто-то поет, но у меня не получается. Как же я ломал голову над песней! А еще ярче был вопрос: кто мне ее пел?

мм-ММ-мм-ММ-ммм… мм-ММ-мм-ММ-ммм…

Я постоянно о ней думал.

Мы поднимались на вершину Зеленой горы. Она сверху донизу была усыпана камнями, заросшими мхом. Собственно, из-за этого издалека выглядела зеленой. Когда мы вскарабкались на самый верх, казалось, я мог дотянуться до одного из трех солнц на небе.

– Постой-ка, – насторожился я, глядя на Летту. – Ну-ка повернись. Что с твоей кожей?

Ее лицо было болотно-зеленого цвета. Позеленели руки, а позже – ноги. Она высунула язык:

– Тоже зеленый?

Я кивнул.

– Водорослей, что ли, наелась?

– Кстати, посмотри на себя – ты тоже уже обращаешься.

Я устремил взгляд на руки. Позеленели.