Тем временем разногласия между кубинцами и русскими усиливались. По мнению Фиделя, советская военная доктрина не подходила для боевых действий в Африке. Дополнительным фактором он считал то, что русские не способны адаптироваться к местному менталитету. Насколько очевидно было сходство между ангольцами и кубинцами, настолько же советские выглядели там инопланетянами. Первый серьезный разлад: в июле 1985 года советское военное командование стало настаивать на начале крупного наступления, операции «Конгрессо II», на стратегически важный город Мавинга на юго-востоке Анголы, в тысяче километрах от столицы. Фидель возражал против этого, потому что обстоятельства казались ему неблагоприятными. Дальнейшее развитие событий подтвердило его правоту: вскоре после взятия города кубино-ангольские войска вынуждены были отступить, потому что русские не сумели обеспечить безопасность снабжения группировки. Сражение было дано впустую…

С «командного пункта» министерства вооруженных сил (МИНФАР) в Гаване, куда я приезжал с Фиделем, – именно оттуда он следил за военными операциями – я слышал, как он повторял Раулю: «Я знал, что все этим закончится. Я говорил русским, что надо обезопасить тыловые коммуникации и обеспечить снабжение… Теперь слишком поздно… Надо было продумать все заранее!» После этого приказал своему брату – который всегда был «связным» между Гаваной и Москвой – передать свое полное недовольство «самым высоким кремлевским инстанциям». Что и было сделано.

В следующем году, с мая по август 1986 года, Советы допустили ту же ошибку. Они предприняли второе крупное наступление, которое завершилось таким же плачевным провалом по той же причине: южноафриканцы и УНИТА Жонаса Савимби подорвали мосты через реки и отрезали кубино-ангольским войскам пути к отступлению. Фидель снова выразил свое недовольство Михаилу Горбачеву, который, как он с тревогой наблюдал, начал дипломатическое сближение с США, не предвещавшее ничего хорошего.

В следующем месяце, в сентябре 1986 года, Фидель отправился на встречу глав неприсоединившихся стран в Зимбабве, куда я летал обеспечивать безопасность Фиделя и где произошла его встреча с полковником Каддафи. Оттуда он решил слетать в Анголу, где размещалось сорок тысяч кубинцев, военных и гражданских лиц, в том числе родной сын Рауля, молодой Алехандро Кастро, сегодня полковник. Так, спустя девять лет после поездки 1977 года, Фидель второй раз ступился на землю Анголы.

Визит продлился три дня. Вечером второго Фидель решил посетить наши войска на линии фронта. Его охрана была минимальной: трое телохранителей, в том числе я, начальник эскорта Доминго Мене и доктор Сельман. Мы вылетели на закате на трех вертолетах и, как в кино, полетели на бреющем в направлении зоны боев. После посадки посреди саванны я понял, что мы находимся всего в нескольких сотнях метров от южноафриканцев. Враги были так близко, что мы видели огни их лагеря. Если бы они могли вообразить, что Фидель находится в пределах их досягаемости…

Там Команданте обратился к нашим солдатам с пламенной речью, чтобы наэлектрилизовать их, поднять боевой дух, обсуждал с ними их повседневные нужды, пытался разобраться в военной ситуации. Можно было подумать, что это Наполеон разговаривает со своими «ворчунами»: «Ты из какого региона Кубы? Из Восточной провинции? Отлично…», «Давно ты в Анголе?», «А как с кормежкой, нормально?». Помню, вернувшись тем же вечером в Луанду, Фидель был в превосходном настроении, бодр и до невозможности горд этой своей эскападой.

* * *

После провала своих двух крупных наступлений Советы наконец отказались от руководства операциями, уступив тактическую и стратегическую инициативу Фиделю Кастро. Факт достаточно необычный, а потому заслуживающий упоминания: на протяжении всей войны Фидель руководил боевыми операциями из Гаваны, чуть ли не с другого конца света. Надо было видеть его в роли стратега на командном пункте МИНФАРа, среди штабных карт и макетов полей сражений! Великолепный знаток военного искусства (он прочитал Сунь-Цзы), это был Наполеон и Роммель, соединенные в одном человеке. Письменно или по телефону он посылал инструкции своим генералам. Это он выпускал бюллетени, составленные в таких выражениях: «Оборонительный периметр восточнее реки должен быть сокращен. Отведите 59-ю и 26-ю бригады на укрепленные позиции, расположенные ближе к реке. Эти две бригады должны прикрывать весь юго-западный сектор таким образом, чтобы 8-я могла полностью сосредоточиться на обеспечении снабжения. В настоящий момент они слишком открыты для атак, возможных из зоны, удерживавшейся ранее 21-й бригадой. С учетом сложившейся ситуации подобный риск недопустим, и положение должно быть исправлено незамедлительно».

Почти два десятилетия спустя, в 2000-х годах, бывший генерал и бывший министр обороны ЮАР Магнус Малан, потерпевший поражение при Квито-Кванавале, никак не мог прийти в себя. «Не понимаю, как ему удалось это сделать. Руководить операциями с расстояния в десять тысяч километров теоретически невозможно… Нет, я этого никогда не пойму», – честно признавался он, отдавая дань уважения своему бывшему врагу[41].

Квито-Кванавале. Эта ставшая легендарной битва была последним боевым столкновением между Кубой и ЮАР. Она продолжалась шесть месяцев, с сентября 1987 по март 1988 года, и вошла в историю как самое длинное по времени сражение в Африке со времен Второй мировой войны. Этот «африканский Сталинград», с применением танков, боевых вертолетов, истребителей и батарей ракет, зашел в тупик. Ни та ни другая сторона не выиграли, но обе приписывали победу себе. Однако южноафриканцы вынуждены были признать, что военным путем им никогда не удастся свергнуть марксистское правительство Луанды. Поэтому они согласились заключить мир на таких условиях: Фидель возвращает свою армию на Кубу, южноафриканская армия покидает Намибию и предоставляет полную независимость этой бывшей колонии, поставленной после 1945 года под протекторат ЮАР и служившей буферным государством с Анголой. Таким образом была провозглашена независимость Намибии. Это заставило расистский режим Претории пойти и на другие уступки: освобождение Нельсона Манделы, а затем и на отмену апартеида. Через три года Нельсон Мандела скажет: «Квито-Кванавале развеяла миф о непобедимости белых угнетателей. Это была победа для всей Африки».

* * *

Этой фантастической авантюрой Фидель еще больше укрепил свой престиж. Однако было бы несправедливо не рассказать о том, что случилось с Арнальдо Очоа. В Анголе он сыграл ключевую роль. Считавшийся лучшим кубинским генералом, он участвовал во всех, или почти всех, перипетиях кастровской эпопеи. Для моего поколения этот генерал, обладавший соколиным профилем и неотразимым шармом, являлся воплощением бойца революции. Он партизанил в Сьерра-Маэстре в период борьбы против Батисты, затем он отправился с Че Геварой в Конго в 1965 году, потом, в 1966 году, в Венесуэлу, чтобы организовать там foco (очаг) герильи. Став главным звеном операции «Карлота» в Анголе в 1975 году, он также командовал Кубинским экспедиционным корпусом в Эфиопии во время огаденской войны (1977–1978), прежде чем в 1984–1986 годах – опять же по просьбе Фиделя – стать специальным советником министра обороны Никарагуа Умберто Ортеги, чтобы помочь этой стране отражать атаки финансируемых Вашингтоном контрас.