не покрыта зелёной травой. Частично разрушенные строения, тоже не были окружены пышными зарослями кустов и деревьями.

Пройдя ещё с полсотни метров, мы вышли к покосившимся воротам зоны с давно выбитыми створками и замерли под чудом сохранившимся транспортом, на котором было написано:

Труд в СССР дело чести, дело гордости и геройства!

Глава 29

Тупик

Едва мы зашли в ворота, само небо над головой начало стремительно тускнеть. Несмотря на почти сутки, проведенные в холодной аномалии, снаружи едва наступил полдень, так что такого эффекта, посреди солнечного дня, я лицезреть никак не ожидал. Нет, солнце не исчезло полностью, но теперь оно перестало сиять и начало превращаться в подобие значительно удалённой версии луны.

Самого перехода в новую аномальную зону я не почувствовал, но зато похолодевший затылок и побежавшие по телу электрические мурашки, опять заработал исправно и сообщил о перманентном присутствии некой отложенной опасности.

Топая вслед за Щукарём, я начал замечать сгущающиеся тени, появившиеся на местах пепелищ и останках изорванного периметра лагерной зоны. И чем дальше мы продвигались, тем тени всё больше наливались потусторонней чернотой и становились похожи на реальные человеческие фигуры.

А потом они и вовсе начали очень медленно передвигаться. Отделившись от мест своего рождения, фигуры потекли над опалённой землёй в сторону узенькой и едва заметной тропинки, по которой мы в этот миг осторожно передвигались.

— Только не стреляй и не сходи с тропы — шёпотом предупредил Щукарь, при этом явно с каждым шагом ускоряясь.

Тьма над головой сгущалась и теней становилось всё больше. А когда мы преодолели треть пути, оставшегося до появившихся в зоне видимости останков внешнего периметра, сзади раздался многоголосный волчий вой.

Быстро обернувшись, я увидел пару рванувших в ворота крупных оборотней и ещё несколько их собратьев, в нерешительности топтавшихся за колючей проволокой, рядом с выгоревшими остовами автомобилей.

Первая тварь сразу вырвалась вперёд и очень быстро приближалась, причём сразу проигнорировав изгибающую тропинку и рванув напрямик. Черным теням это явно не понравилось, и они начали ускоряться.

Волколак же яростно щелкая зубами и рыча как бешеный, пер вперёд, как казалось и вовсе не замечая приближение тёмных призраков. Им явно двигала всепожирающая ярость и неуёмное желание, догнать посмевшую ускользнуть из-под носа добычу и тут же разорвать её на куски.

— Не стреляй — ещё раз грозно повторил Щукарь, видимо услышав, как переломилась моя двустволка.

В этот момент я как раз пытался влить все крохи оставшейся энергии в один из патронов двенадцатого калибра, заряженный золотой картечью, для того чтобы попытаться оказать достойное сопротивление оборотню.

И как оказалось старик был прав, требуя не стрелять. Срезав дистанцию по прямой, скачущий гигантскими прыжками волколак, оказался у нас на фланге. А когда дистанция стремительно сократилась до тридцати метров, и я уже приготовился дать по нему залп золотой картечью, оборотень наскочил на оказавшуюся у него на дороге чёрную тень. Словно ударившись о реальную преграду, оборотень полетел кубарем и тут же снова попытался вскочить.

А когда ему это удалось, он попытался продолжить погоню, но на него тут же налетели сразу несколько человекоподобных призраков. После этого послышался треск ломающихся костей и страшный, холодящий душу предсмертный визг, смешанный с криком человека.

Странный полумрак не смог скрыть фонтаны крови, и я успел увидеть, как тёмные призраки, с треском разрывают тело матёрого волколака, на несколько частей. Значительно отставший, второй преследователь, увидел участь своего серого собрата во всей красе и яростно завизжав, резко развернулся и припустил обратно к воротам.

А потом мы и сами побежали. Почувствовавший кровь, черные фигуры, пытались нас достать, но не успевали буквально на один-два метра сомкнуть свои плотные ряды. И чем ближе мы приближались к двум оставшимся стоять, ржавым вышкам, тем всё светлее становилось вокруг и меньше становилось впереди призрачных фигур.

Наконец выскочив за пределы лагерного периметра и посмотрев на ярко светящее солнце, Щукарь резко остановился. Затем он осмотрелся и указал на оплавленные участки огромной площадки, расположенной перед возвышающимся холмами взорванных шахт. Там куда он показывал, поверхность была превращена в растрескавшуюся стеклянную кашу, некогда подвергшуюся влиянию нестерпимого жара.

— Лейтенант, иди строго по стеклу, иначе потусторонние черви почуют и проснутся. Их тут в отвалах закопалось, как блох в шерсти уличной собаки — предупредил Щукарь.

— Павел Лукич, это же ты тут, во время инцидента, такое наворотил? — спросил я, ступая по панцирю из почерневшего стекла, некогда растекающегося по поверхности площадки, словно настоящая вулканическая лава.

— Не лейтенант, не совсем так. Как бы тебе покороче объяснить. Та сила что глубоко в шахтах поселилась, она сродни моей. Не знаю, как я тогда удержался, чтобы, когда все тут испепелял, самому в безумную элементаль не обернуться. Потусторонний огонь тогда помог мне сильно. Однако чувство у меня осталось, что та стихия мне не просто так помогала, а подспудно желала прирасти мною. Впитать значится мою частичку вечного пламени в себя — попытался объяснить старик.

Продолжая пробираться дальше, следуя по озерцам застывшего стекла, мы прошли мимо сплавленных в одну массу, шахтерских вагонеток и начали взбираться на холм, прикрывающий центральную, взорванную шахту.

Во время подъёма, Щукарь несколько раз останавливался и к чему-то подозрительно принюхивался и прислушивался. Я же сильно устал и перманентно чувствовал близость опасности. И потому просто следовал за ним, особо не задумываясь откуда эта близость проистекает.

В самом высоком месте холма, старик наконец облегчённо выдохнул и указал на заросшие бурьяном железнодорожные пути, идущие вдоль изрытого русла, сильно искалеченной людьми, речушки Золотянки.

— Отсюда четыре километра по прямой, потом поворот в сторону немецкого тупика. А дальше будем смотреть внимательно, если почую новую засаду, то сразу уйдем в тайгу. С той стороны плохих мест нет, обычная глушь, немного скальных выходов и болота в низинах.

— А это что за мост? — спросив я и кивнув на недостроенный мост, перекинуть через речушку.

— Раньше тут стоял старый Ведьмин мост, дорога за ним идёт к старому руслу каменной реки. Оттуда золотоносную руду грузовики возили. А этот железнодорожный мост почти достроили, прямо перед инцидентом. Хотели руду по рельсам, прямиком в обогатительный цех, вагонами возить, но не судьба.

— Павел Лукич, а если по мосту пройти и с той стороны опасность обойти? А через русло Золотянки мы наверняка дальше где-нибудь переправиться? — спросил я, чувствуя пятой точкой, что нас на железной дороге тоже будут ждать.

— Оно конечно можно, но крюк будет дюже больше.

— Зато от преследователей точно уйдем, и они нас хотя бы на какое-то время потеряют.

— А вот тут ты лейтенант может и прав. — Щукарь призадумался. — Но только знай, на той стороне всякие потусторонние твари водятся, да и мелких плохих мест в избытке хватает. В одних просто кругами вокруг трёх деревьев ходишь, до тех пор, пока напролом не полезешь, а в других местах и сама река времени совсем по другим законам протекает. Я знавал одного похотника, который на два года пропал, а потом вышел и всем рассказывал, что всего-навсего неделю плутал на дне какого-то скалистого оврага.

— Ладно Лукич, ты местный, куда поведешь туда и потопаю — сдался я, внутри себя так и не решив, какой лучше путь выбрать.

И в тот момент, когда Щукарь кивнул, я, среагировав на чувство приближение неминуемой опасности, прыгнул на него и столкнув со склона холма, полетев вместе с ним вниз. А в это время то место на котором мы только что стояли начало проваливаться. В тот же миг из пролома наружу с рёвом вырвались высоченные языки пламени.

Именно один из них, внезапно превратился в пылающее щупальце неведомой твари. Неестественно изогнувшись, оно обвило тело Щукаря и потянуло его назад. Я пытался схватить старика за брезентовую куртку, но полетел дальше с оторванным капюшоном.

— Лейтенант, текай! — выкрикнул старик, когда я, рухнув с верхотуры, растянулся на груде трухлявых шпал. А затем вокруг Щукаря начал образовываться огненный кокон, от которого пахнуло жаром с такой силой, что от моей начавшей пробиваться бороды, потянуло палёными волосами.

Вскочив на ноги, я осмотрел крутой склон в поисках пути ведущего к пылающему пролому. И пока я его искал, огненное щупальце затянуло Щукаря внутрь.

Прямо сейчас я не понимал, каким образом можно преодолеть силу огненной стихии,