— Чудненько, — кивнула Зина, выслушав эту маленькую лекцию. — До кончины мне, слава богу, далеко, так что давай я не буду брать проценты. Чем я хуже твоего Козимо? Ты же не хочешь поместить меня в седьмой круг ада?

— Зина, ты не понимаешь, — всполошилась Вера. — А если доллар упадет? Мне придется возместить тебе хотя бы разницу в курсах, иначе не возьму.

— Ладно, возместишь мне разницу в курсах, — согласилась Зина. — Но мы первым долгом купим тебе приличных шмоток.

— Нет, сначала — компьютер Андрейке, — возразила Вера. — И мобильник. И новый велосипед. А на мебель пяти тысяч все равно не хватит.

— Можно купить что-нибудь временное подешевле, — тут же нашлась Зина.

— Нет, я не хочу временное подешевле, — покачала головой Вера. — Хочу сразу надолго.

Она тут же помрачнела, ушла в себя, услышав в собственных словах отголосок своих тайных мыслей.

— Ну и ладно, остальное пустим на шмотки, — жизнерадостно улыбнулась Зина, упорно не желавшая замечать перепадов настроения у подруги.

Сколько Вера ни сопротивлялась, сколько ни отнекивалась, Зина была неумолима. И Антонина Ильинична на этот раз поддержала племянницу:

— Зина права, Верочка, пора тебе принарядиться. Купи себе что-нибудь.

Опять Вере вспомнился тот давний, нечаянно подслушанный спор отца с матерью:

«Почему моя дочь должна ходить в Лориных обносках?»

«Не барыня, обойдется. Мала еще наряжаться — ни рожи, ни задницы».

— Ладно, — сказала Вера Зине. — Пойдем, купим что-нибудь.

В отличие от Веры Зина точно знала, что сейчас модно, что «носят». Она провозгласила, что туфли — основа гардероба. Под ее чутким руководством Вера купила себе несколько пар хороших туфель и подобрала к ним сумочки. Правда, Зина сокрушалась, что настоящей толковой сумки в Москве не найти.

— В дамскую сумку должны влезать, — Зина начала загибать пальцы, — пара туфель, зонтик, книга — читать в дороге, — бутылка вина, ну, само собой, косметичка и кошелек. И при этом она должна выглядеть как дамская сумка, а не заплечная торба.

Вера на это ответила, что с нее довольно московских сумок. Она купила себе элегантный дамский портфель. Правда, в него не влезли бы пара туфель и бутылка вина, но зонтик и книга — читать в дороге — вполне помещались. А главное, туда можно было прятать бумаги, не сминая.

Еще недавно Вера думала, что вот она умрет и никто не узнает, какой у нее вкус. Пока она училась в институте, а потом в магистратуре, ей действительно было не до нарядов. И вдруг оказалось, что это захватывающе интересно — выбирать себе платье, смотреться в зеркало, прихорашиваться! Правда, опять нахлынули непрошеные воспоминания о Коле, но Вера их прогнала.

Вкус у нее оказался классически строгий.

— Ну почему считается, что элегантность — это обязательно что-то серенькое? — возмущалась Зина. — Тебе надо что-нибудь яркое, смотри, какая ты бледная!

И Зина показывала Вере французские модные журналы с ослепительно-яркими, жизнерадостными нарядами Унгаро и Лакруа. Вера лишь качала головой в ответ. Она действительно всем остальным цветам предпочитала серый. В крайнем случае черный и белый, как и требовал банковский дресс-код. Правда, под Зининым нажимом Вере пришлось немного разнообразить эту скудную трехцветку, но и Зине пришлось признать, что ее подруге очень идут строгие наряды: узкие, как карандаш, юбки, подчеркивающие воздушную стройность фигуры, английские блузки с отложным воротничком, прямые жакеты, длинные кардиганы на пуговицах…

Вера категорически отказывалась от ярких цветастых тканей, напоминавших ей о Лоре. Если уж с рисунком, то пусть будет классическая крапинка или полоска. Если уж не черно-белое, пусть будет цвет пепла, пемзы или древесного угля. Или сизый. Она купила темно-серый деловой костюм в тонкую белую полоску, превращавший ее глаза в озера таинственного тумана, и Зина ахнула:

— Как тебе идет!

Вера лишь пожала плечами. Это был просто деловой костюм, подходивший к ее новой должности. К разреженной атмосфере высоких финансов, в которой она теперь существовала.

Зина поэкспериментировала с ее волосами и, поскольку Вера наотрез отказалась стричься, остановила выбор на французском узле. Вере эта прическа в стиле классического балета подходила идеально. Гладко зачесанные назад или разделенные на прямой пробор волосы оставляли лицо с большими серыми глазами открытым, а на затылке — прямо как в «Письмах незнакомке» Андре Моруа — колебался тяжелый узел волос, еще больше подчеркивающий хрупкость шеи.

Красить волосы Вера тоже не хотела, но тут уж Зина приперла ее к стенке:

— Знаешь, как твой цвет называется? Ну, у нас, у мастеров? «Немытый блондин».

— Кошмар какой! — ужаснулась Вера. — Я мою волосы два раза в неделю…

— Оправдываться будешь в прокуратуре, — Зина наслаждалась произведенным эффектом. — Не бойся, я тебя обесцвечивать не буду, подберу тонировку…

— Что это значит? — настороженно спросила Вера.

— Краска такая есть, щадящая, без перекиси. Держится не так долго, зато накладывать можно чаще. Тебе же не седину закрашивать! В общем, предоставь это мне.

Зина добилась своего. Мытье ромашкой и применение каких-то красок, известных ей одной, принесло плоды. Верины волосы приобрели чудесный светло-золотистый отлив. Подруги договорились, что Вера будет приходить в парикмахерскую каждую неделю в удобное для себя время.

— Я подстроюсь, — пообещала Зина. — У нас все по записи, но ты не будешь ждать. У нас с тобой процесс налажен.

Зина успела съездить в командировку в Лондон и по возвращении устроила у себя в салоне работу на английский манер.

— У них там всю подготовительную работу скидывают на ассистентов. Девочки-стажеры моют волосы, делают массаж головы, наносят и смывают краску, бальзам, кондиционер… Мастер на эту мелочовку отвлекаться не должен. Вот и мы будем так работать. Но смешивать краску я буду сама, ты не волнуйся.

— Я не волнуюсь, — улыбалась Вера.

У Зины вообще обнаружилась недюжинная деловая хватка. Пока в других салонах клеили так называемые «наращенные» ногти и покрывали их художественными переводными картинками (это называлось дизайном ногтей), она нашла в Москве нескольких старых мастериц, делавших настоящий классический маникюр и педикюр с вырезанием мозолей и вросших ногтей. И к ним тоже приставила ассистенток, чтоб перенимали секреты ремесла. «Дизайн ногтей» тоже предлагала: почему бы и нег, раз есть спрос? Поэтому в салон «Зина», как назвал его Зинин муж Илья, стояли очереди по записи, пока в близлежащих салонах мастера по наращенным ногтям и переводным картинкам художественно томились от скуки.

Правда, самой Зине название не понравилось.

— Что это еще за «Зина»? — возмущалась она. — Кому Зина, а кому, может, и Зинаида Рифатовна! Кругом каких только названий нет! И «Дианы» с «Венерами», и «Парижи» с «Мадридами», и художников французских всех перебрали. Салон «Моне». Салон «Ренуар». А тут — «Зина»!