Слышу смех на том конце.

– А Данил был прав, – отсмеявшись, говорит Юлька.

– В чем?

– В том, что ты захочешь разлучить нас! Надоел уже твой папик? Решила переключиться на сынка?

Я сижу не в силах ничего ответить ей.

– Ты сейчас серьезно? – наконец, уточняю дрожащим голосом.

– Ну и стерва ты, Лея, – слышу в ответ. – Данила – мой! Поняла! Он мой! А ты соси у своего старика!

Сбрасываю звонок и отбрасываю телефон на кровать.

Какая мерзость.

Сижу в комнате в ожидании, когда Данила с этой шалавой, наконец, уберутся.

Сегодня должен вернуться Егор. Хотелось к его возвращению испечь пирог. Ему нравится, когда я для него что-нибудь готовлю. Мне и самой это доставляет огромное удовольствие.

Особенно когда он сажает меня на колени и кормит с вилочки. Он стал таким нежным. Порой кажется, что я все еще во сне.

Наконец, слышу, хлопает входная дверь. И потом тишина. Ушли. Выдыхаю с облегчением. Все-таки, присутствие Данилы в доме напрягает. Проще отсидеться в комнате, чем находиться с ним рядом.

Но я должна привыкнуть. Ведь он – сын Егора.

Теперь я дома одна и решаю не переодеваться. Хочу встретить Егора в этом пеньюаре.

Спускаюсь вниз, напевая только что услышанную по радио песню. Настроение – супер. Сегодня я опять почувствую себя желанной. При этой мысли вспоминаю, как Егор шепчет перед сном, как ему страшно от того, что ему никогда не надоест трахать меня.

Вообще, все эти его словечки, которые я раньше терпеть не могла, сейчас разливаются во мне приятной теплотой. Когда он на каком-нибудь официальном мероприятии или в ресторане нашептывает на ушко, что бы он мог со мной сделать, это вгоняет в краску и я опускаю взгляд. А ему как будто нравится доводить меня до такого состояния. Он только усмехается и целует в ушко или в висок.

В таком хорошем настроении захожу на кухню. Иду к холодильнику, чтобы достать продукты, и тут слышу за спиной чьи-то шаги. Резко оборачиваюсь. Передо мной стоит Данил. Все также в трусах.

Я опять возвращаюсь к холодильнику, смотрю, какие ингредиенты нужны на пирог. Не собираюсь обращать никакого внимания на Данила.

– Ну, как поживаешь, мачеха? – слышу его усмехающийся, хриплый голос.

Ничего не отвечаю в ответ.

– Чего молчишь? Мы же теперь почти родственники. Не получится игнорировать меня.

Понимаю, что он не отстанет.

Пытаюсь сохранять спокойствие. Оборачиваюсь.

– Данил, что тебе надо? Я же тебя не трогаю. Я меня своя жизнь. У тебя – своя.

– А какого хуя тогда Юльке звонила? – спрашивает он.

Значит, Юлька, все-таки, решила проверить его.

– Она – моя подруга и мне неприятно смотреть, как ты ее обманываешь. Она же не нужна тебе, Данил. Значит отпусти. Не заставляй ее страдать ещё больше.

Он откидывает назад голову и громко смеется в ответ.

– Ну, насмешила. Спасибо, мачеха, давно так не смеялся, – он потирает глаза от слез. Слез от смеха. – Юлька мне еще пригодится.

Хмурюсь и собираюсь уйти из кухни. Дождаться наверху, когда он, наконец, свалит из дома.

Но Данил перехватывает меня за талию и прижимает к холодильнику.

– Куда? – спрашивает с ухмылкой.

Я теряюсь. Не знаю, как реагировать. Но пытаюсь оттолкнуть Данила. Бесполезно. Он сильнее меня.

Он смеется над моими попытками.

– Ну что, покажешь мне, чем так привлекла моего папочку?

Бью его в грудь. Одной рукой он хватает меня за запястья и крепко сжимает их. Второй рукой гладит бедро.

– Данил, очнись! – прошу. – Ты пьян! Отпусти меня!

Он не отвечает, но его руки уже проходятся по моему телу.

– Ничего так, – пыхтит он. – Понимаю папку. Ну-ка, покажи, что умеешь?

И он давит мне на плечи, заставляя опуститься перед ним на колени.

– Данил! Отпусти меня! Ты будешь жалеть об этом! – пытаюсь призвать его к благоразумию.

– Замолчи, сука.

Одной рукой он давит на шею, а вторую засовывает себе в трусы и мнет там свой член.

– Открой рот! – приказывает он мне.

Я, наоборот, плотнее сжимаю губы и пытаюсь отвернуться.

Данил громко смеется. Но как-то зло.

Вынимает свою руку из трусов и пытается просунуть мне два пальца в рот. Я верчу головой в разные стороны, пытаясь освободиться.

– С папкой также играешь? – смеется Данил. – Строишь из себя недотрогу? До сих пор? Не ломайся. Тебе понравится. Твоей подруге, вон, нравится. После каждого раза еще просит. Давай. Отсосешь мне, потом я тебя трахну так, что еще прибежишь. Сама. Так и быть, буду тебя трахать, пока папка на работе.

Он опять громко смеется.

– Ну! – говорит, отсмеявшись, зло. – Не тяни. Яйца ломит уже.

Опускает резинку трусов и оттуда вываливается член. Я зажмуриваюсь. Не хочу видеть.

И, когда я уже начинаю осознавать неизбежность происходящего, раздается звук вспышки. И еще раз. Оборачиваюсь и вижу Юльку.

– Сука! Я так и знала! – кричит она.

Убирает телефон и бежит к нам.

Данил заправляет в трусы сразу же обмякший член.

– Юля? – спрашивает он.

– Так вот, как ты болеешь? – теперь она обращается к нему. – А эта, – она кивает на меня, – тебя так лечит, да?

Встаю, поправляю одежду, вытирая слезы, которые сейчас градом катятся по щекам.

Хочу уйти в комнату.

– А ты? – останавливает меня Юлька. – Говорила же, что тебе нужен только Егор? А теперь решила переключиться на сынка? Надоел твой старый пень?

– Юля, все не так, – пытаюсь объяснить ей, но понимаю, что это сейчас бесполезно. Она на эмоциях. Да и я тоже.

– Прошу вас уходите, – говорю тихо, всхлипывая. – Скоро Егор вернется.

– Расскажешь ему? – спрашивает Данил.

– Уходите. И все.

Поднимаюсь наверх и закрываюсь в комнате. Так и сижу там, не решаясь спуститься вновь.

Меня трясет. Я до сих пор не могу полностью осознать реальность произошедшего.

Да, Данил был пьян. Но то, что он хотел сделать… То, что он говорил…

Нет. Это невозможно. Не может быть. Не со мной.

Рассказать Егору? Или не стоит? Что ему сказать?

А вдруг он обвинит меня? Я еще помню вспышки его ревности.