– Мы должны этому помешать! – выкрикнул кто-то из свежеразбуженных.

– Само собой, только о содержимом четырнадцатого блока до последних минут знало четверо: я, директор моего института, мой первый заместитель и Сомов. Утечка информации от этих людей маловероятна. Скорее всего, диверсанты не в курсе, что они должны искать, потому в программы их побудки и был заложен пресловутый двести пятый день. Видимо, предполагалось устроить мне небольшой допрос с пристрастием и выведать, отчего же я так безрассудно бросился рисковать собой в глубоком космосе.

– Мы все же подстрахуемся и установим круглосуточное дежурство в двигательном модуле. Чтобы исключить стыковку вашего нового прибора с машинами, – сказал Павел.

– Резонно, – согласился я. – Давай, расставляй людей, а потом зайди ко мне, обсудим технические детали.

– Я надеюсь, ты укомплектован не только учебником по криминалистике? – спросил я, когда Паша появился в моей каюте.

– Оружия у меня нет, – пилот развел руками.

– Я не о том, – перебил его я.

Там, в коллективе, он – военный лидер, но на самом деле командую только я.

– Меня интересует волоконная оптика.

– Двадцать три метра кабеля и цифровой корректор изображения.

– Отлично, – я потер ладони, – идем взглянем на «затерянный мир»?

– А дырка есть?

– Вокруг нас, товарищ Паша, ажурные конструкции, а не базальтовые монолиты. Дырка всегда есть, ее не может не быть! Идем, идем, я покажу.

Выйдя из каюты, я нос к носу столкнулся с рослым пилотом восточной наружности.

– Это Алик, – пояснил Кольченко. – Он и Герман, инженер третьей смены, будут попеременно нести дежурство у вашей каюты и сопровождать вас вне ее.

– Мило, – я усмехнулся. – А на интимные встречи?

– Тоже, – в глазах Павла рассыпались озорные искры. – Если попросите, даже подменит.

– Только меня, а не визави! – парировал я.

То, что Паша по-простецки назвал «кабелем», представляло собой чудо механики. Тонкая искусственная змея, способная проползти в любую заметную щель и показать, чем живет сосед, на цветном экранчике переносного пульта управления.

– Здесь, – я отодвинул панель, скрывающую разводку проводов. – Семьдесят градусов влево, метр прямо, тридцать градусов вниз и восемь метров снова по прямой.

– Ясно, – сказал Паша и включил прибор. – Алик, придержи панель.

На проникновение нашего «светящегося глаза» в грузовой отсек ушло не более минуты. Павел чрезвычайно ловко управлялся с прибором. Он немного подстроил изображение. Нагромождение контейнеров казалось макетом спящего города. Слабое освещение создавало иллюзию лунного света над погруженным в глубокий и скучноватый полумрак пластиковым Манхеттеном. Пока никакого движения не наблюдалось. «Змея» скользнула на «крышу» ближайшего «небоскреба» и поползла в глубь отсека по верхним крышкам контейнеров.

– Прими влево, к четырнадцатому блоку, – шепнул я, словно опасаясь, что нас может услышать кто-то посторонний.

Паша молча подправил курс «разведчика». Вот и контейнер, посмотрим, насколько я прозорлив. Есть! В самое яблочко! Павел удивленно оторвал взгляд от экрана.

– Контейнер вскрыт!

– Вижу, – я улыбнулся, – а ты чего ожидал?

– Я? – Паша переглянулся с Аликом.

– Ты думаешь, зачем я устроил весь этот цирк с четырнадцатым блоком?

– Приманка? Но чего вы этим добились? Теперь мы можем обоснованно подозревать своих товарищей, но кто конкретно нас предал?

– Вот ты мне и ответь. Кто расставлял людей по местам, ты или я? Пройти в грузовой отсек, чтобы поделиться с диверсантами полученными сведениями, можно, только открыв двери или аварийные шахты с центрального пульта. Кто там дежурит? Это двое или трое… Кто?

Павел открыл рот, пораженный содержанием пока не высказанного ответа на поставленный мною вопрос. Взгляд его на секунду остекленел, но он быстро взял себя в руки.

– Алевтина…

Мне было ясно, что ему нелегко, но сопереживать пилоту я не собирался. Не разглядел лазутчика, сыщик?! Теперь терзайся, а впредь – будет наука! Впрочем, в рубке присутствовали еще двое.

– Кто стоял у «штурвала»?

– Мишин. А за «медиком» следила Галина.

– Почему тогда ты не поставил к «управляющему» компьютеру Ирину? Зачем ты разбил смену?

– Аля… Алевтина сама попросила меня…

– Вот тебе и ответ, – я пожал плечами, – Мне очень жаль, Паша, но лучше нам сейчас же вернуться и побеседовать с ней. Сматывай кабель.

– А что мы предпримем по поводу вскрытого контейнера?

– Ничего. Там и в самом деле удобрения, так что пусть шпионы пороются в дерьме. Это неплохо расшатывает нервы. Не все же одним нам переживать стрессы! Идем, пока весть о содержимом контейнера не распространилась по кораблю в виде запаха…

Когда мы вошли в рубку, Игорь попытался по-военному доложить об отсутствии необходимости в нашем присутствии, но я его остановил. Галина подняла на меня покрасневшие от усталости глаза и едва заметно кивнула. Алевтины в помещении не оказалось.

– Где инженер? – резко спросил я Мишина.

– Должно быть, в дамской комнате, – не понимая, почему я сержусь, ответил пилот.

– Алик, за пульт! – приказал я своему телохранителю. – Изучи картинки всех отсеков! Паша, бери людей и обшарь все до последнего закоулка! Найди мне Бахареву, Ромео! Мишин, вызови своего инженера, посади за пульт вместо Алика и предупреди, что ничьи приказы, кроме моих, для нее недействительны!

– Я не прикасалась ни к одной кнопке на этом проклятом пульте, – Галину била мелкая дрожь. – Это может подтвердить кто угодно!

– Верю, но легче мне не становится, – я смотрел, как на экране играют стандартные диаграммы выхода двух сотен пациентов из анабиоза. – Через час у нас возникнет очередная проблема: как уложить обратно в камеры всех этих людей, а мы еще не решили, что делать с диверсантами.

– Это все тот же вирус, – сквозь слезы произнесла Ира. – Я во всем виновата…

– Отнюдь, милочка, это обычная команда, просто с отсрочкой исполнения. Галя, вы случайно не отходили от пульта примерно час назад?

– Нет. Я выходила на несколько минут часа три назад. Вместе с Алевтиной, если вы намекаете на то, что команду дала она.

– Странно, – я покосился на Мишина.

– Александр Николаевич, – ожил интерком, – это Павел. Мы обошли все отсеки, ее нигде нет.

– Паша, это невозможно, мы не в китайском квартале, а на звездолете. Ей некуда деться!

– Пройтись еще раз?

– Да. И не пройтись, а прочесать все, как на боевой операции!