Когда нужно, Лола могла убедить себя в чем угодно. Но все жеиногда она так скучала по яркому свету рампы, по аплодисментам, по крикам«Браво!», по цветам, присланным поклонниками…

Лола смахнула непрошеную слезу, но тут же взяла себя в руки.Конечно, нет ничего странного в том, что вдова сидит дома и льет слезы, но всенужно делать по плану.

Лола подошла к зеркалу в прихожей и внимательно себяоглядела, однако осталась крайне недовольной освещением и перешла в ванную. Тамона подбоченилась и уставилась на себя суровым непреклонным взглядом. Нет, нето.

Лола отступила назад, так чтобы свет не падал прямо,склонила голову на бок и поглядела в зеркало с растерянностью. Потом ссутулилаплечи и опустила голову низко-низко, как будто на нее давил груз непосильногогоря. Однако в такой позе не видно было, что же отражается в зеркале, хоть Лолаи пыталась скосить глаза. Испугавшись, что глаза так и останутся перекошенными,Лола подняла голову, уставилась в зеркало невидящим взглядом и скорбно сжалагубы. Но так явственно обозначалась горькая складка, и Лола испугалась, что унее могут появиться морщины, поэтому просто поджала губы, как это делаетсвекровь при виде нового платья невестки. Снова не то.

Лола опустила ресницы и стиснула руки на груди. Выходилосовершенно неубедительно. Тогда Лола подняла глаза к потолку, как кающаясяМария Магдалина на известной картине. Та шептала молитву, и Лола тоже шевелилагубами, но вместо молитвы всплывали в голове только детские стихи:

Ищут пожарные, ищет милиция,

Ищут все дворники нашей столицы,

Ищут давно, но не могут найти

Парня какого-то лет двадцати.

Среднего роста, плечистый и крепкий,

Ходит он в белой футболке и кепке.

Знак ГТО на груди у него,

Больше не знают о нем ничего!

Без молитвы получалось очень неубедительно. Лола попробовалаеще нервно комкать в руках носовой платочек, изредка вытирая им сухие глаза, новсе равно не получалось роли безутешной вдовы.

Лола сильно расстроилась. Неужели все кончено? Неужелиталант пропал?

И в это время зазвонил телефон.

Вспомнив Ленины инструкции, она расправила кружевнойплаточек, прикрыла им рот, сняла телефонную трубку и проговорила слегка в нос,как будто только что перестала рыдать:

— Я вас слушаю!

— Это швейное ателье? — раздался в трубке бойкийженский голос. — Маргариту Павловну можно попросить?

— Это не швейное ателье, — с достоинством исдержанным неодобрением ответила Лола, — это частная квартира!Внимательнее набирайте номер!

Она повесила трубку и уставилась на телефонный аппарат.Маркиз предупреждал ее, что возможен именно такой звонок. Будут спрашиватьспортивный магазин или жилконтору, оранжерею или районную библиотеку, детскийсад или стоматологическую поликлинику., с единственной целью — выяснить,появилась ли дома внезапно пропавшая в неизвестном направлении Алина Дятлова.

Теперь неизвестная женщина сообщит своему хозяину, что Алинавернулась. И находится в данный момент в собственной квартире. Значит, можнождать следующих шагов противника.

Лола снова тяжело вздохнула, налила себе вторую чашку кофе иоткрыла другой журнал. В этом номере были разные увлекательные и поучительныеистории об известных исторических личностях. Лола открыла страницу, на которойнаходилась большая статья про выдающегося писателя Александра Дюма. Первые жеслова, на которые она наткнулась, были:

«Особенно автор „Трех мушкетеров“ и „Графа Монте-Кристо“любил сытные, калорийные блюда из эльзасской ветчины и откормленной домашнейптицы…»

— Да что же это такое! — воскликнула Лола,отбрасывая журнал. — Неужели журналистам больше не о чем писать, кромееды, причем такой калорийной и вредной?

И вдруг в дверь квартиры позвонили.

От неожиданности Лола даже разлила свой кофе.

Звонок был резкий, требовательный, тревожный.

Лола торопливо вытерла разлитый кофе, выбежала в прихожую ивыглянула в глазок.

На лестнице перед дверью стояла растрепанная, полуодетаяженщина с перекошенным от страха лицом.

— Пожар! — выкрикнула незнакомка. — Горим!Вызовите пожарных, скорее!

Повинуясь первому безотчетному порыву, Лола повернулаголовку замка и открыла дверь. Конечно, Маркиз предупреждал ее, чтобы онаникому не открывала дверей, но слово «пожар» безотказно действует практическина любого человека, и Лола в этом смысле не была исключением.

Забыв Ленины наставления, она выглянула на лестничнуюплощадку и огляделась:

— Где пожар? Что горит?

— Да вон же, прямо у тебя за спиной! проговориларастрепанная незнакомка с нехорошей ухмылкой и ткнула пальцем во что-то,расположенное в Долиной квартире. Точнее — в квартире Алины Дятловой.

— Да вы что… — начала Лола и попятилась, поняв, чтопопалась на дешевый трюк, но было уже поздно: противная незнакомка втолкнулаЛолу в прихожую и шагнула следом за ней, а вместе с ней вошел невесть откудапоявившийся мужчина — толстый, наголо выбритый, с наглой, лоснящейсяфизиономией.

— Вы что? Вы кто? Вы куда идете? — забормоталаЛола, оглядываясь по сторонам в поисках телефона.

— Куда надо, — ответил бритый тип, плотоядноухмыляясь. — Куда надо, туда и идем, у тебя не спросим!

— Но это же моя… — начала Лола.

Она хотела сказать, что это ее квартира, что, разумеется,было явной не правдой, но толстый незнакомец не дал ей договорить.

Он отработанным жестом поднес к губам Лолы платок, смоченныйв остро, неприятно пахнущей жидкости. Лола судорожно вдохнула, закашлялась,покачнулась и безвольно обмякла. Наглый толстяк ловко подхватил ее и осторожноуложил на ковер. После этого он повернулся к своей помощнице и скомандовал:

— Быстро! Все по плану!

Женщина торопливо напялила белый врачебный халат, пригладиларастрепанные волосы и нахлобучила на них крахмальную шапочку, из растрепаннойпогорелицы превратившись в медсестру или фельдшерицу.

Сам бритый толстяк тоже надел медицинский халат, приоткрылдверь квартиры и втащил внутрь сложенные носилки. На эти носилки они вдвоемочень ловко уложили бесчувственную Лолу, прикрыли ее до самого подбородкапростыней и вынесли на лестницу.

— Вот до чего несчастье-то доводит! — проговорилауборщица Галина, проводив взглядом мужчину и женщину в белых халатах, которыевышли из подъезда с носилками в руках. — То-то она так побледнела даосунулась! Страх глядеть!

— А как ты думаешь? — поддержала разговорконсьержка Раиса. — Понятное дело, мужа схоронить — это такой удар! Мне лине знать! — И она горестно вздохнула.