Медленно, со скрипом, но все-таки дошло! Чему, похоже, обрадовался не только я, но и сам краснокожий упрямец, сразу начавший рассуждать трезво и по существу.

– Шомбудаг сказал, что ты останешься на бронекате и погонишь его, куда прикажут вингорцы, – напомнил Убби после того, как пожал мне руку в знак примирения. – Разумеется, они не разрешат тебе оставить нам Атлас. Но каким образом мы преодолеем каньон и восточные предгорья вслепую и без воды? Отсюда до Столпа Трех Галеонов почти полтысячи километров, и то если идти по карте самым прямым путем. Но соваться без Атласа в отроги Хребта – самоубийство. Это в хамаде я могу ориентироваться по звездам, а какой прок от них в скальном лабиринте, где три из четырех ущелий заканчиваются тупиками?

– Да, времени мало, а вопросов слишком много, поэтому придется обсудить лишь самые главные, – ответил я. – Во-первых, на бронекате останусь не я, а мсье де Бодье. Именно так, а не иначе… Не спорьте, mon ami! Вы же прекрасно понимаете, что с вашими больными коленями вам не добраться пешком даже до конца каньона, не говоря о предгорьях. Ничего страшного, поедете на малой скорости, а где не сможете сориентироваться по карте, отправите в дозор вингорцев. Не думаю, что, прибыв на место, они сдадут вас дону Балтазару, ведь он моментально пустит вам кровь, а Шомбудаг не желает стать виновником ее пролития. Скорее всего, вы тоже окажетесь высаженным где-нибудь посреди хамады. Но на востоке вам будет гораздо проще выжить и добраться до какого-нибудь поселка или караванного пути. Ну а мы все-таки попытаемся дотянуть до Столпа Трех Галеонов. А пока ты, Долорес, будешь вместе с Гуго собирать вещи, я попробую скопировать из Атласа в блокнот несколько карт, чтобы иметь хотя бы примерное представление, куда нам идти. Вот такая стратегия. Помимо мсье Сенатора еще возражающие есть?

– Есть, – неожиданно заявила Малабонита. Я уставился на нее в недоумении: а ей-то что может прийтись не по нраву? Никаких поблажек она от меня не получила. И вообще неприхотливая и выносливая, словно антилопа, Малабонита была вторая после северянина, у кого имелся шанс добраться до поселка Федора Оплеухи. Я же, как любой перевозчик, мог сутки напролет вращать штурвал, читать карты и балансировать на шаткой палубе, но сильно сомневался, что выдержу многодневный пеший поход, да еще с ограниченным запасом воды.

Вместо того чтобы объяснить, чем она недовольна, Долорес достала из кармана платок, оторвала от него половину и подбросила ту вверх. Мы в молчании наблюдали за странными действиями Малабониты и проводили глазами обрывок, который моментально был подхвачен ветром и помчался к «Оазису морей». Однако вскоре полет лоскута круто изменился. Не достигнув лайнера, тряпица резко взмыла ввысь и, стремительно уменьшаясь, понеслась в небеса. Где и скрылась спустя считаные секунды. А Долорес, удовлетворенно хмыкнув, спрятала испорченный платок назад в карман и уверенно заключила:

– Возможно, не все так плохо, как кажется, Mio Sol. Вспомни, что говорили моряки эпохи Чистого Пламени: грешно отчаиваться, пока дует попутный ветер.

– У тебя осталась всего пара минут, чтобы объяснить, что означают эти игры с тряпками, – поторопил я ее.

– Успею, – пообещала Малабонита. – Только очень прошу: давай обойдемся без ругани и отговоров. Вряд ли тебе понравится, о чем я сейчас скажу, но будь уверен: на самом деле это не так опасно, как может показаться со стороны. По крайней мере, не намного рискованнее твоего плана. Зато, если мне повезет, нам не придется умирать от жажды в предгорьях, ручаюсь…

А если Долорес не повезет, я и алькальд Сесар никогда и не узнаем, где покоятся ее бренные косточки… Но как бы ни протестовал я против ее затеи, целеустремленность Малабониты поборола половину моих сомнений. С теми же, которые побороть не удалось, пришлось попросту смириться. Я отпускал Долорес с тяжким грузом на сердце, которое и без того разрывалось от утраты «Гольфстрима» и беспокойства за судьбу Гуго де Бодье. Пускай на его долю выпадали не такие суровые испытания, как наши, даже они могли стать непреодолимыми для никогда не скитавшегося в одиночку по хамаде аристократа.

Взошедший на «Гольфстрим» со своей свитой, Светлогривый Грифон не сказал ни слова против, когда я взялся перерисовывать на скорую руку в блокнот карты восточных предгорий. Не стал он возражать и насчет выбранной нами кандидатуры нового шкипера. Шомбудаг заверил нас, что если Гуго будет вести себя покладисто и не попытается сбежать, вингорцы непременно отпустят его еще до их встречи с доном Балтазаром.

Не знаю, как Сенатор, а лично я им поверил. Пока что они держали данное нам обещание. Заполонившие буксир захватчики вели себя на нем как хозяева и бесцеремонно совали повсюду свои носы, но никто не мешал Долорес и Убби паковать вещи. Также никто не отбирал у нас оружие, даже несмотря на то, что на борту присутствовал глава совета вингорских кланов, а северянин косился на него с откровенной злобой. Нам лишь настоятельно велели поторапливаться, да и то без угроз и понуканий. И вообще наше изгнание протекало на удивление спокойно. Так, будто это был вовсе не грабеж, а мирная передача проданного бронеката покупателям.

Вингорцев позабавило, когда Сандаварг приторочил ремнями к спине Физза десятилитровую канистру с водой и тот, вертя хвостом, потащил ее по трапу на землю. Перед тем как заставить священное животное сделать это, Убби потолковал с ним на забытом языке Пламени и, надо полагать, примирил варана с нашей общей судьбиной.

Бросать его на буксире я не намеревался, даже пообещай Гуго позаботиться о нем. Физз был полноправным членом семьи Проныр, поэтому ему предстояло и дальше делить тяготы со мной, а не с будущим шкипером «Гольфстрима». Возможно, с моей стороны такое отношение к старому товарищу выглядело эгоистичным, но ведь никто и никогда не удерживал его в нашей команде силком. Вот и сейчас, узнав от Убби горькую правду, варан безропотно принял ее и, покинув крышу рубки, подставил свою чешуйчатую спину под тяжелую канистру.

Поскольку нам позволили взять лишь столько вещей, сколько мы унесем, сборы продлились недолго. Правда, вингорцы были слегка озадачены, когда увидели, что Сандаварг не пожелал расстаться со своим увесистым арсеналом, а Долорес взвалила на плечи большой рюкзак, наполненный непонятно чем, но точно не водой и продуктами.

– Это – палатка! – недовольно буркнула Малабонита, когда несколько любопытных вингорцев стали придирчиво ощупывать ее поклажу. – Не ночевать же нам в каньоне на таком ветру? Может, для вас это и не проблема, но мы – Бескрылые – привыкли спать в комфорте. Тем более когда нас заставляют топать пешком через половину Атлантики!

Захватчики презрительно скривились и оставили Долорес в покое. Задавать вопросы Убби они уже не стали. Всем было хорошо известно о привязанности северян к своему оружию и их убеждению, будто бы оно, подобно людям, также обладает душой. Да и мы не обиделись на Сандаварга за то, что вместо кистеня и щита он не взял равное им по весу количество воды. Во-первых, мы и так прихватили с собой все три имеющиеся на борту переносные канистры. А во-вторых, помимо Ярнклота и Ярнскида, наемник нес на себе столько поклажи, сколько я, Долорес и Физз, вместе взятые. Нес и при этом шагал куда бодрее нас, хотя не далее как неделю назад был ранен в задницу гвардейской шпагой.