– Эй, Кента, – позвал он, когда они добрались до крайнего дома. – Так и будешь месить пыль за спиной этого выскочки? Это дело Дзисин, нечего ему лезть, куда не просили.

Он подбородком указал на Юдая, который вел лошадь под уздцы по главной улице деревни. Куматани проследил за ним взглядом, помолчал, и Хизаши уже решил дать ему затрещину, как Кента вдруг коротко хохотнул.

– Я сказал что-то смешное? – обиделся Хизаши, не замечая, что повторяет за Кентой едва ли не слово в слово.

– Нет, я смеюсь над собой. Прости, что заставил поволноваться. – Куматани повернулся к нему и отвесил поклон. – Я все обдумал по пути сюда и больше не побеспокою тебя.

– Кого это ты тут беспокоишь, дурак? – фыркнул Хизаши и отвел взгляд. Тень от горы поглотила Учиду, улица была пуста, только ветерок ворошил дорожную пыль. – Куда подевалось это дитя обезьяны?

Кента как-то совсем необычно для себя хмыкнул и, потрепав лошадку между ушей, повел ее вперед. Хизаши был рад просто ступать по земле, пусть и дорожная одежда немного сковывала привыкшее прятаться за широкими складками ткани тело: но для прикрытия ему досталось укороченное коричневое кимоно без орнамента и узкие крестьянские штаны, из-под которых выглядывали тонкие щиколотки, обмотанные белой тканью. От любимых гэта тоже пришлось отказаться, и их сменили соломенные сандалии-варадзи. Примерно тот же комплект, только с зауженными кукури-хакама, закрепленными под коленом завязками и тканевой обмоткой, почему-то не делал из Кенты пугало, а Учида так вообще остался при своем. Что таить, Хизаши нравилось быть красивым, и сейчас он чувствовал себя обделенным, а потому недовольным и нервным.

Внезапный порыв горячего ветра подтолкнул в спину, подцепил висящую сзади на шнурке соломенную сугэгасу и принес с собой неприятный, немного гнилостный аромат. Так пахли разлагающиеся водоросли. Хизаши поежился, дернул носом, почти как кролик, и тут чья-то рука легла ему на плечо.

Вздрогнув, он резко развернулся, но никого не увидел.

– Вижу Юдая, – сказал Кента. – Идем скорее, догоним его.

Хизаши неверяще потрогал плечо. Он не ощутил приближение человека, да и не было людей поблизости, а призраки его обычно не беспокоили, тем более посреди дня. Куматани пристально смотрел на него, пришлось сделать вид, что все в порядке, и пойти за ним.

Учида уже постучал в один из домов и ждал ответа, нетерпеливо притопывая. Жара усиливалась, хотя, казалось, дальше только огни Ёми. Хотелось пить и спать, даже аппетита не было, а меж тем в последний раз они перекусывали больше суток назад.

Послышались частые легкие шаги, створка двери отъехала, и в узком проеме показалось испуганное женское лицо.

– Вы кто такие? У нас ничего для вас нет, уходите.

– Постойте! – сказал Учида. – Мы о…

– Мы ищем, где можно остановиться на ночлег, – перебил его Кента и широко улыбнулся. – Мы братья, отправились к дальним родственникам, но путь оказался длинным и сложным. Прошу, не оставляйте нас на улице. Наш старший брат слаб здоровьем. Еще одного дня пути по жаре он не перенесет.

Хизаши мысленно кивал, одобряя такую проникновенную ложь, как тут его осенило, что слабый здоровьем старший брат – это же он!

– Подожди-ка, – сквозь зубы прошипел он, но Учида так на него покосился, что слова сами собой застряли в горле. Ладно, больной так больной, может, удастся побольше отдыхать и поменьше работать.

– Путники, значит? – переспросила женщина и опасливо выглянула наружу. Взгляд ее пробежался по всем троим юношам и, видимо, не нашел, к чему придраться. – Ну, есть тут дом, где места для еще троих вдоволь. Туда идите, – она высунула тонкую руку и махнула ею неопределенно, но вроде бы дальше по улице. – Крайний дом, спросите Ханабэ-сан, она вдова и иногда пускает на ночлег пришлых и берет недорого.

Рука скрылась, хлопнула створка о дверной косяк, и душный пыльный ветер заиграл металлическими подвесками, прикрепленными под крышей возле входа. Звон у них был не таким мелодичным, как у стеклянных фурин, а лязгающим, резким, некрасивым. Захотелось зажать уши ладонями, но Хизаши просто отвернулся и взглядом из-под руки окинул конец улицы – дорога забирала вверх, плавно перетекая в тропу, петляющую по подножию горы и ныряющую в окутывающие ее заросли зеленых сейчас кленов. Задняя оконечность деревни тонула в тени, особенно заметной на фоне слепящего света, щедро льющегося с небес. Должно быть, в доме Ханабэ-сан царила блаженная прохлада.

– Говорить буду я, – твердо, но не грубо сказал Куматани, обращаясь преимущественно к Учиде. – Не забывай, что сейчас мы все трое не имеем никакого отношения к оммёдо.

– Хорошо, – легко согласился тот.

– Раз уж зашла речь, почему это я больной? – все-таки уточнил Хизаши.

– Потому что это правда, – не удержался от колкости фусинец.

– Мы вообще не похожи на братьев. – Хизаши окатил Юдая презрительным взглядом. – Особенно ты.

– Почему? – в один голос спросили Юдай и Кента.

Слов у Хизаши не нашлось, и он только махнул рукой, слишком устал, чтобы продолжать препирательства, даже учитывая, что сам же их начал. Куматани понятливо переключил внимание на себя:

– Ладно, забудем про братьев пока, в любом случае, трое родственников вызывают меньше вопросов.

По мнению Хизаши, тут вопросы как раз и возникали, но план придумал Куматани, и оспаривать его – значит, перейти на сторону Учиды Юдая, а на такое Хизаши бы никогда не согласился. Он пожал плечами, мол, с этим понятно, дальше что? Странная и какая-то неуместная таинственность, окутывающая это дело, была ему не по душе. Наверняка же история проще сырого дайкона, к чему такие сложности?

Он прошел следом за спутниками дальше по улице, ощущая медленный, но неуклонный подъем. Дома в деревне Янаги поначалу располагались тесно друг к другу, но чем ближе к подножию горы, тем реже встречались постройки, пока не стало совсем пусто, и, обернувшись, Хизаши увидел деревню сверху – ряд крыш, забирающий в сторону плавного изгиба реки в обрамлении ровных квадратов пахотных угодий.

– Когда мы успели подняться так высоко? – спросил он.

– Подъем плавный, вот и не заметили, – пожал плечами Кента. – А нужный нам дом Ханабэ-сан, видимо, вон там?

Он указал рукой на деревянный забор, за которым в буйной зелени угадывались очертания темных крыш. Даже издалека жилище неизвестной им пока женщины по имени Ханабэ заметно отличалось от аккуратных, но все же простых минка[54], высота ограды и количество скрытых за ней строений говорили о достатке и особом положении владельцев среди прочего люда в деревне. Права была та пугливая сельчанка – места там предостаточно.

– Далеко же она забралась, – проворчал Хизаши, делая последний рывок вверх по дороге до ворот. – Еще немного и мы бы на самую гору вскарабкались.

– Не преувеличивай, – осадил Юдай. – Как будущему экзорцисту тебе бы не помешало больше