Потом он снова побывал в Монруже, и соседка глядела на него не менее подозрительно, а потом вернулся к Бисмарку. На этот раз он взялся за перевод с большей охотой, чем накануне, и это показалось ему дурным знаком. Похоже, он отчаялся поймать убийцу с ножницами. А если так, что станет с Мартиным питомцем? Этот страшный вопрос все больше омрачал его мысли. Старый сыщик и евангелисты уже десять дней вели жизнь затворников за закрытыми ставнями, не принимали гостей, запирали дверь на задвижку, а Клеман уже десять дней не видел солнечного света. Луи не представлял, как долго это могло тянуться. А запереть Клемана у Марты было не лучше. Парень совсем спятит, сидя на красном одеяле, или сбежит. И тогда его поймает полиция.

Круг замкнулся.

По сути дела, Клеман получил только временную отсрочку. Вырваться из западни ему не удастся. Если, конечно, Клеман Воке действительно был тем, за кого себя выдавал.

Круг снова замкнулся.

Через день, в пятницу, после кладбища, Монружа и Бисмарка Луи появился в лачуге. Было еще рано. Марк не вернулся с уборки, а Люсьен из школы. Луи сел за большой стол и стал смотреть на Клемана, который играл с Мартой. За десять дней затворничества воздух пропитался запахом сигар и алкоголя, и темная комната была похожа на притон. Притон, куда приходят не для того, чтобы развлечься игрой, а чтобы убить время. Марта старалась разнообразить развлечения и предлагала разные игры. В этот вечер она принесла кости, которые Клеман забыл у нее. И в самом деле, молодой человек играл с большой сноровкой, подкидывал кости вверх и ловил их одну за другой, как жонглер.

Луи некоторое время наблюдал за игрой потому, что это было красиво, и потому, что он не знал правил. Клеман бросал кости, собирал их рукой, снова бросал, собирал, по одной, по две, по три, серебристые внутри, красные снаружи, а Марта считала очки.

Клеман играл быстро и ловко, он почти смеялся. Он упустил четыре и четыре, и кости упали на пол. Он нагнулся и поднял их. Луи вздрогнул. Кости сверкнули металлическим блеском, красным и серебристым, и стукнулись друг о дружку в руке. Луи застыл, наблюдая за рукой Клемана, а тот снова принялся за игру. Его пальцы ловили и бросали, оставляя на полированном столе жирные следы.

– Череп, – объявил Клеман, показывая кости в руке. – Марта, у меня получится шар удачи? У меня самолично получится?

Клеман кривил губы.

– Давай, давай, – подбадривала его Марта, – постарайся, сынок.

– Что такое шар удачи? – с тревогой спросил Луи.

В эту минуту вошел Марк, а из погреба появилась голова пунктуального Матиаса. Луи жестом попросил их помолчать.

– Шар удачи, – начал Клеман, – это…

Он запнулся и прижал пальцем нос.

– Это то, что человека всегда спасает, – сказал он, – буква «а», корабль перестает тонуть, буква «b», корова дает молоко, и буква «с», огонь гаснет.

– Везет, значит, – пояснила Марта.

– Он отводит беду, – серьезно кивнул Клеман, – и за него дают сто очков.

– А если у тебя не получится? – спросила Марта.

Клеман жестом изобразил отсечение головы.

– Тогда ты все теряешь и умираешь, – объяснил он.

– А как его выбрасывают? – спросил Луи.

– Каким образом, – сказал Клеман.

Он поставил красную кость на середину стола, потряс четыре серебристых в руке и кинул на стол.

– Не вышло. Я имею право кидать пять раз. Каждая должна лечь так… так, чтобы…

Клеман нахмурился.

– Кости должны лечь так, чтобы каждая показывала разное число очков? – предположил Марк.

Клеман улыбнулся и кивнул.

– Это старое правило, – сказал Марк. – Римляне изображали на бортах корабля все четыре кости перед спуском на воду. Чтобы защитить его от кораблекрушения.

Клеман, не слушая, кинул кости.

– Мимо, – сказала Марта.

Луи тихонько встал, взял Марка за локоть и вывел из столовой. Они поднялись на несколько ступенек по темной лестнице и остановились.

– Марк, боже мой, это кости! Ты видел?

Марк озадаченно уставился на него в темноте:

– Шар удачи? Это старо как мир.

– Марк, черт побери, это была не помада! Это были игральные кости. Серебристый и бордовый, металлический стук… Убийца играл в кости! Следы пальцев, Марк! Следы на полу! Он играл! Играл!

– Что-то я тебя не пойму, – прошептал Марк.

– Та вещь, которую описал наш трус кондитер, это были игральные кости, их подобрал убийца!

– Это я понял. Но с чего ты решил, что убийца играл на ковре в кости?

– Все из-за мухи, Марк, все из-за мухи! Бабки, кости, большой выигрыш, это излюбленные игры психов. Он играл, чтобы получить знак свыше, чтобы сделать убийство священным, чтобы обвести богов вокруг пальца, чтобы это принесло ему удачу.

– Шар удачи, – пробормотал Марк, – «который всегда спасает человека»… Значит… Ты думаешь, это Клеман?

– Я не знаю, Марк. Ты видел, как ловко он играет? Этот парень играет уже много лет. Совершенствует свое мастерство, как сказал бы Вандос.

Из столовой раздался радостный крик.

– Слышишь? – сказал Луи. – У него получилось. Ничего не говори, не показывай вида, не волнуй его.

Люсьен с грохотом открыл дверь.

– Тихо, – предупредил его Марк.

– Что это вы в темноте стоите? – спросил Люсьен.

Марк отвел его в сторону, а Луи вернулся в столовую.

– Идем, – позвал он Матиаса.

Клеман с улыбкой протягивал кости Марте, на лбу у него выступила испарина.

Жюли Лакез возвращалась к себе, в дом номер пять по улице Кометы в Седьмом округе Парижа.

Тяжело отдуваясь, бросила на кухне три сумки с продуктами, разулась и упала на диванчик, утомленная восьмичасовой работой за компьютером. Она долго сидела не шевелясь, соображая, как бы отвертеться от корпоративного ужина в пятницу. Потом закрыла глаза. Завтра суббота, можно побездельничать. В воскресенье утром тоже. А после обеда сводить Робина в кукольный театр. «Марионетки забавляют детей и умников».

В восемь часов она поставила ужин в духовку, потом долго болтала по телефону с матерью. В половине девятого поставила телефон на автоответчик и открыла окно, выходившее в маленький дворик на первом этаже, чтобы выветрить запах подгоревшей еды. Без четверти девять она сидела с тарелкой в кресле у телевизора спиной к окну и смотрела фильм, повторяли «Пятьдесят пять дней в Пекине». Жюли старалась соскрести подгорелую корку. Дул свежий ветерок, на свет летели насекомые, бестолково путаясь у нее в волосах.