Мы стремительно снижались сквозь редкие, перистые облака. Далеко под нами виднелась черная, безжизненная земля с буро-серыми черточками скальных обнажений. Мы находились слишком высоко и двигались слишком быстро, чтобы различить детали рельефа и тем более живых существ. Но и с нашей высоты эта местность не вызывала желания приземляться посреди нее.

– Самое скверное местечко на планете, наверное, – произнес Варан. – Здесь хоть что-то растет?

– Какие-нибудь ксерофиты должны найтись, – предположил Ривлер. – Но мы не будем здесь высаживаться, максимум – отправим зонд. Точка расположена гораздо дальше к востоку, там, где равнина увлажняется за счет таяния ледяной шапки.

– К западу! – поправил его Фил. – Не забывай, Кементари вращается не так, как старушка Земля.

– Вернее будет сказать, что ее магнитные полюса расположены не так, как привыкли мы на Земле, – возразил Алекслав в свою очередь. – Обычное дело, и наша планета регулярно устраивает инверсию магнитного поля.

– Наша бывшая планета, – проронил Шолд.

– Это лишь вопрос терминологии, – отмахнулся Фил. – Хотя было бы удобнее поменять местами не восток и запад, а север и юг. Мне непривычно видеть, что солнце восходит в неположенном для него месте.

– Думаю, снабженцы просто не пожелали лишний раз перенастраивать навигаторы, – предположил Тасерг. – В наши модели ведь встроена коррекция не только по сигналам спутников, но и по магнитному полю планеты.

Отработали парашюты. Пустынная равнина осталась позади, теперь под катером проносились покрытые серебристо-зеленым травяным ковром невысокие увалы. Кое-где брызгами зеленой пены виднелись редкие кустарниковые рощицы. Разведчик продолжал снижение, теперь мы шли на высоте не более двух километров, вынырнув из-под гряды кучевых облаков.

Опустившись до восьмисот метров, Брянцев сбросил скорость до минимума и включил днищевые дюзы. Катер снова задрожал. Я успел рассмотреть по курсу блеск воды серебристую стрелу сброшенного «Семенем» зонда, к которой мы и спланировали по диагонали. Синиш выпустил шасси, приподнял нос и дал короткий импульс носовыми, окончательно погасив скорость. Корабль завис на трепещущих языках пламени, затем пошел к земле.

Резкий рывок тормозящего импульса – и тут же мягкий удар по амортизаторам. Двигатели проработали еще пару секунд, выжигая траву на месте посадки. Затем кашлянули и смолкли.

– Разведка-1 – «Семени». Борт на грунте.

– Командир, – кашлянул Ривлер после недолгой паузы. – Неплохо бы осмотреться вокруг для начала. Можно включить сенсоры в сеть?

– Пять секунд, Дейв, – очки звякнули, когда данные с внешней сенсорики устремились в скромную бортовую АС. – Наслаждайтесь видом.

Корпус разведчика послушно растаял в воздухе. Не в силах бороться с любопытством, я завертел головой.

Мы приземлились (прикементарились?) в пятидесяти метрах от берега небольшой реки, вдоль крутых берегов которой тянулись заросли темно-зеленого, почти черного кустарника. Тут и там вверх торчали похожие на светло-зеленые фонтаны деревья, их тянущиеся вниз ветви покрывала густая бахрома.

До самого горизонта вокруг нас простиралось бескрайнее травяное море с многочисленными вкраплениями кустарников. Кементарийская лесостепь имела странный, непривычный земному глазу цвет. Не рыжина выгоревшей на солнце травы, не сочный оттенок молодых побегов. Где-то – темно-зеленая раскраска, будто равнину застлали свежесрезанными сосновыми ветвями. Где-то – бело-серебристые переливы бегущих по ветру травяных волн.

И небо над головой было непривычно темным. Будто перед грозой или во время затмения, когда край солнца вдруг заволакивает тень и небо наливается густой, вечерней синевой. Хотя Мю Жертвенника только-только начала клониться к закату, и света хватало. Далеко к северо-западу (местному) слегка приподнимались над горизонтом синие очертания отрогов горного хребта.

Катер покоился среди полосы высохшей грязи, проломив опорами шасси верхнюю корку. Покрывающая болотце сверху серо-зеленая масса неясного происхождения загорелась было от пламени дюз, но огонь уже начал угасать, оставив почерневший круг на месте посадки. На южном берегу болота возвышался припавший на кормовые амортизаторы исследовательский лендер «Семени». Три его дрона, два шагохода и один вездеход уже окружили треугольником наш катер.

– Так, – проговорил Алекслав, оторвавшись от окружающего нас пейзажа. – Евгений, предлагаю сократить процедуру первичного обследования. Зонды уже прочесали местность вокруг, так что мы можем сойти на грунт сегодня же.

– Отставить, – спокойно ответил показавшийся из кабины Брянцев. – Ты знаешь правила – первые двое суток мы ведем наблюдения исключительно из катера и делаем анализы окружающей среды.

– Эти правила, – возразил Ривлер, – придумали для случая, когда у нас будут все пять лет на разгрузку звездолета. И если вокруг есть что-то опасное для нас, то лучше будет узнать об этом поскорее.

– И не рискуя сверх меры, – масколон покачал головой. – Ждем завтрашнего утра. До тех пор – только инструментальное обследование. Дальше – по его результатам.

Автоматическая кормушка пискнула. Заслонка открылась, вывалив в миску обильную порцию размоченного корма. Ливингстон восторженно хрюкнул и, опустив пятачок в миску, стремительно заработал челюстями.

– Ну и как себя чувствует жаркое? – поинтересовался Фил.

– Никаких отклонений, – я переслал данные телеметрии на его айдим. – Ливингстон дышит забортным воздухом уже пять часов, и на его здоровье это пока не сказалось. Белые мыши тоже в добром здравии.

– А СЦЛГ?

Речь шла о расположенной в приборной камере установке, представлявшей собой, вкратце говоря, кучу многослойных бутербродов из кремнийорганической гелевой подложки, сети проводящих каналов и тонкого слоя человеческих клеток. В данный момент атмосфера Кементари прокачивалась через альвеолярный блок, а чувствительные детекторы отслеживали, как скажется ее воздействие на тканевых культурах.

– Сохранность клеток девяносто семь процентов, биохимия и биофизика в норме для зигот пятивековой давности.

– Это не может не радовать, – заметил Шолд, отрываясь от просмотра данных с дронов зонда.

– У тебя есть какие-нибудь новости? – спросил Брянцев, повернувшись к Филу.

– Обед будет готов через пятнадцать минут, – тут же заявил метеоролог.

– Отлично. А по составу атмосферы?

– Все то же самое, что у зонда. Куча белковых и полиароматических молекул, терпены и терпеноиды, я ломаю голову над их источником. Содержание вулканических выбросов вдвое ниже, чем на точках ближе к экватору. Что касается погоды, то ветер слабый, юго-юго-восточный, и таким останется еще долго. Дождей в ближайшее время можно не ждать, если верить снимкам со спутников.

– Хорошо, – Брянцев рывком поднялся с кресла. – Если мы не обнаружим чего-либо опасного – завтра предпримем первую прогулку в защитном снаряжении.