Проделав кучу бесплодной работы, Бабкин напоследок отправился в Вязники и нашел семью стариков Кротовых, о которых говорил Олег Чайка. Да, они помнили день, когда произошло это бесчеловечное убийство. Как такое забудешь!

– Олежек был у нас накануне, правда, – подтвердила трясущаяся старуха, наливая Бабкину чай. – Привез Семену Петровичу от Валентина уж и не упомню что… Сень, что тебе Олежек привез?

– Чай какой-то, – подал надтреснутый голос ее муж.

– Травяной?

– Точно, его. Чаи Валька отличные собирал, они меня на ноги от любой простуды ставили. Он Олежку прислал, тот, вшивая душонка, и просидел у нас весь день.

– Почему вшивая душонка? – Сергей не сдержал улыбку, поразившись точности характеристики.

– Вы не слушайте Семена! – вмешалась старуха. – Он вам и не такое наговорит. Бедный парнишка, мать его бросила, уж он не знал, к кому прилепиться. Все покушать у меня просил, жалостливо так…

– Это точно, пожрать он мастак выпрашивать! Не любил я племяша Валькиного и сейчас не люблю. С души от него воротит.

– А вы давно его видели? – спросил Бабкин.

Старики переглянулись, обменялись короткими репликами и сошлись во мнении, что прошло не меньше восьми лет с тех пор, как Олег Чайка возвращался в Вязники.

– А что ему здесь делать? – поинтересовался старый Семен. – С дядей он поссорился: Валька обвинил его, что Олег что-то украл у него, а тот ударился в обиду – мол, совсем дядюшка спятил, несет незнамо что. Дом Валентинов стоит заброшен, никто ему не хозяин, уж скоро осыплется весь. А на его земле соседи траву для своих коз сажают, чтобы сорняком не пошла.

– Украл? – переспросил Бабкин, зацепившись за это слово. – Что украл?

– Да кто ж его знает! Вальке никто всерьез не поверил, потому что он так и не сознался, что у него пропало. Только кричал да руками размахивал. Думаю, придумал сам себе что-то… Откуда у него ценной вещи взяться? Но Олег тогда страшно обиделся! Вот на этом они и рассорились окончательно. Хотя письма друг другу писали, врать не буду, но уж прежних отношений у них больше не было.

Бабкин порасспрашивал Кротовых еще немного, убеждаясь окончательно, что Чайка не соврал. Старики и в самом деле хорошо запомнили тот день и описывали его в подробностях. А выгораживать Олега им было ни к чему.

– Дядька его, тот святой был человек, хоть и не в себе немного, – сказал напоследок Семен Петрович, будто оправдываясь за нелестный отзыв о племяннике приятеля. – А Олежка из тех телков, которые сразу ко всему стаду пристраиваются и просят с жалобными глазами сиську. А дашь ему ее, так он вцепится ровно клещ и все вымя оторвет. Он и бедненький, он и брошенный… Сам-то, поговаривают, жену себе богатую нашел и сидит у нее на шее.

Бабкин поблагодарил за чай и спросил на всякий случай, где дом покойного учителя.

– Валькин-то? На соседней улице, в са-а-амом конце. Считай, окраина. Два шага пройдешь – и лес. Палисадник там весь бузиной зарос. Хотя он и при Вальке был такой, ну чаща чащей! И света в окна не попадало, и пройти мимо страшно. Скажут ему, бывало: «ты бы хоть бузину повырубил!» – а Валька сразу в глухую оборону: нет и все. К его племяшу и вовсе подходить с этим было бесполезно. А вы, никак, Олежку решили к этому убийству притянуть, а?

– Ты что ж несешь-то, ирод старый?! – всплеснула руками старуха.

Муж шикнул на нее, сверкнув глазами:

– А чего бы и не сказать! Он, конечно, мальчишка был тогда, но девчонку убить силы много не надо.

– Да как бы он смог, когда он у нас сидел, картошку наворачивал! Уехал к вечеру, а ведь потом говорили, что девочка, господи прости, уж умерла тогда.

– Вот разве что… – пробурчал Семен, явно недовольный тем, что имеется такая загвоздка. – То-то и оно. А если бы не оно, так и мог бы! А, может, напутали чего! – горячась, он стукнул кулаком по столу, и чашки испуганно звякнули. – Может, он приехал рейсовым на девять пятнадцать, шасть в лес – и укокошил ее! А?!

Инга Григорьевна замахала на него руками, побагровела, и Сергей поторопился исчезнуть из их дома до начала семейной ссоры.

Предположение разгневанного Семена Петровича о времени убийства было ошибочным, в этом Бабкин не сомневался ни секунды. Он внимательно читал заключение экспертизы и помнил слова «не менее, чем за восемнадцать часов…» Олесю Курехину нашли в восемь утра, значит, смерть наступила около двух. В это время Олег Чайка ел жареную картошку у гостеприимной Инги Григорьевны.

«Да что я так вцепился в это убийство? – озадаченно спросил себя Сергей. – Сегодняшние исчезновения с тогдашними событиями могут быть никак не связаны. Телефонные связи надо пробивать, смотреть, не появлялись ли „чужие“ номера в те дни, когда пропадали девчонки… А не алиби этого козла проверять».

Он вернулся в пансионат, отчитался перед Евгенией Черниковой, ждущей подробностей расследования, и отправился позаниматься на свежем воздухе, а заодно позвонить Макару. Но в трубке вместо насмешливого илюшинского голоса сначала раздавалось противное жужжание, затем кто-то весело хрюкнул пару раз, и на этом связь оборвалась окончательно.

– Черт бы вас… – в сердцах выругался Бабкин.

Все шло неладно. Расследование неумолимо заворачивало в тупик, помощи от местного следователя можно было не ожидать, и все говорило о том, что, не случись в ближайшие дни еще одного исчезновения, дело так и не будет раскрыто. Никакой информации Бабкину собрать не удалось. Разве что установил, кто следил за ним возле его собственного дома… Ну и что?

Сергей Бабкин достал из кармана уточненный список отдыхающих, которые могли быть виновниками похищения, расправил его и пробежался взглядом по фамилиям и характеристикам. За несколько дней, что он провел в «Рассвете», Бабкин запомнил почти всех: трогательную пожилую пару, семью с тремя детьми, хватающими на завтраках еду со столов других посетителей под одобрительный смех родителей, маму с взрослым сыном-оболтусом, вечно уткнувшимся в свой ридер, молодоженов, две супружеских компании… Насколько ему удалось узнать, никто из этих людей двадцать лет назад не жил ни в поселке, ни в райцентре. Но это требовало уточнения, а при таком количестве потенциальных похитителей его ожидала гигантская работа, осложнявшаяся тем, что отдыхающие понемногу разъезжались… Бабкин уменьшил свой список, оставив в нем только тех, кто приехал без детей: с какой стороны ни взглянуть, дети оказывались слишком серьезной помехой для похищения. Когда он сделал это, на первом месте остался доктор Леонид Сергеевич Абрамцев, с которым он каждое утро беседовал о пользе физических упражнений и вреде большого спорта. Мог доктор с обликом доброго гнома быть тем, кто похищал девочек? Запросто. «У него и доступ к лекарствам есть…»

Но о чем бы Сергей ни думал, мысли его неизменно возвращались к поселку.

«Все крутится вокруг этих несчастных Вязников! Какое-то заколдованное место…»

Он вышел к площадке и остановился, увидев, что снаряды заняты. На турнике подтягивался загорелый мужчина в коротких спортивных шортах. Загорелый торс блестел от пота, мышцы вздувались, когда он рывком поднимал длинное тяжелое тело вверх, зависал над перекладиной и медленно, с натугой опускался вниз. Наконец спортсмен закончил, разжал пальцы и спрыгнул, подняв столбик пыли. Он сдернул полотенце с соседнего снаряда, вытер лоб, обернулся – и Сергей узнал мужа заведующей.