– Мадемуазель Грейс!

О волке речь, а он навстречь. К нам спешила графиня собственной персоной.

– Мадемуазель Грейс. Я…

Она остановилась, заметив меня. Вид у неё стал смущённый и немного испуганный. Кролик – как и сказала Салли. Видимо, графиня вспомнила о моей ссоре с её мужем. Нужно было успокоить её.

«Побольше куртуазности», – сказал я себе и изящно поклонился.

– Графиня. Приношу извинения за вчерашнее происшествие. Мои слова, сказанные в адрес графа, были необдуманными и неучтивыми.

Она немного расслабилась.

– Простите. Я не хотела навязывать вам своё общество.

Очень даже хотела – судя по тому, с какой тревогой она взглянула на Салли. Я кивнул ей:

– Леди Грейс как раз говорила, как приятно ей было приехать в Париж и найти здесь друзей.

– Я чрезвычайно рада нашему знакомству, – ответила графиня.

В её голосе слышалось облегчение. Я полагал, что сейчас женщина не кривит душой.

– Герцогиня решила, что мы идём за покупками. Все дамы отправляются с ней. Вы присоединитесь, мадемуазель?

В её глазах читалась мольба. «Пожалуйста, ну пожалуйста, не бросайте меня одну»!

– Конечно же, я присоединюсь, – сказала Салли. – Мне и так нужно было сделать некоторые покупки. С вашей стороны было очень любезно меня пригласить. – Она сделала паузу. – Однако… у меня нет слуг, чтобы нести вещи.

Том кашлянул. На миг я подумал, что он собирается переметнуться на сторону противника, и, вероятно, так и случилось бы, не вмешайся благородная графиня.

– Я могу одолжить вам своих, мадемуазель Грейс. Нагрузим их как следует.

Молодая женщина искренне улыбнулась. Салли ответила ей улыбкой и махнула мне:

– Благодарю за беседу, барон.

Разговор истинных аристократов.

Я поклонился, и мы с Томом оставили дам. Сзади раздалось хихиканье. Я обернулся. Салли что-то шептала графине на ухо, и та розовела.

– Похоже, она становится очень хороша в этом деле, – пробормотал я.

– Возможно, тогда мсье Кристоферу стоило бы найти себе жену, – сказал Том.

Я вздохнул.

Мы отправились на остров Нотр-Дам.

Перед этим мы завернули в кондитерскую, которую я вчера заприметил на площади Дофина, неподалёку от моста Пон-Нёф. Там я кормил Тома сладостями, пока он не перестал величать меня «мсье Кристофер». Надо заметить, это обошлось недёшево.

К тому моменту, как мы добрались до особняка Шателенов, Том уже снова разговаривал со мной, немного ошалев от густых сливок.

Как и было обещано, охранники, нанятые Симоном, впустили нас в дом. Марин, сидевший в своём кабинете с обычным бокалом бренди, был в приподнятом настроении. Однако его взгляд, брошенный на нас с Томом, заставил меня усомниться: помнит ли он, кто мы такие.

Впрочем, картину Марин узнал сразу.

– Пуссен. – Старый граф кивнул. – Тут сокрыта тайна.

Возникло очередное затруднение. Где именно она сокрыта? Стихотворение должно было дать ответ.

– Ну, – сказал Том и сделал паузу, чтобы справиться с отрыжкой, – ты знаешь, где он.

– О чём это ты?

– Там же была ещё одна подсказка? На статуе.

И верно. А я чуть не забыл про неё. «La soluzione è dove pensa» – «Ответ там, где ты думаешь».

Проблема лишь в том, что я понятия не имел, о чём думаю. Первое, что приходило в голову, – шифр.

– Et in Arcadia ego, – сказал я, заодно с пастухами читая надпись на могиле. – Вот где я искал бы в первую очередь. Может, тут спрятан какой-то код.

– Какой? – спросил Том.

Я не знал. Если здесь есть зашифрованное послание, то в стихотворении или в самой картине должен быть ключ к нему.

«Аркадия» – гласила подсказка на статуе. Эта надпись просто должна была направить нас к нужной картине? Или в ней есть ещё какой-то скрытый смысл?

Марин согласился, что следует обратить внимание на надпись.

– Я всегда был уверен, что жесты пастухов что-то значат. Но не мог понять, что именно.

Я повнимательнее посмотрел на картину. Пастух слева указывал на прямо на слово «Arcadia». Конкретнее – на букву R. Я задумался: может, это и есть ключ?..

– Погодите-ка. – Я нахмурился. – А второй пастух вообще не показывает на надпись.

Том присмотрелся. Да: палец пастуха указывал мимо неё.

– Что он делает?

Мы наклонились к картине. Я провёл по картине прямую линию от кончика пальца юноши справа. Она прошла мимо тени мужчины, протянулась по камню и закончилась на лбу первого пастуха.

– Мастера уловок, – прошептал я. – Вот оно.

Том и Марин уставились на меня.

– Пастух, – сказал я. – Второй пастух. Посмотрите, куда он указывает. Туда, где ты думаешь.

– И что я должен думать по поводу его указаний? – спросил Том.

– Не что ты думаешь. А где. Понимаешь? – Я постучал по холсту. – Он указывает на голову другого пастуха.

Марин изумлённо посмотрел на меня.

– Где ты думаешь… – повторил он. – Mon Dieu! Я никогда бы не… Но нет. Я много лет изучал эту картину. Здесь нет ничего.

– Я думаю, что вы ничего не увидели, потому что не заглядывали достаточно глубоко, – сказал я. – В стихотворении говорится, что ответ скрыт среди красок.

Марин заморгал.

– Ты имеешь в виду… сами масляные краски, которые использовал художник?

Я кивнул.

– Это объясняет, почему Пуссен сказал, что копия не поможет. Я думаю, следующая подсказка не в той части картины, которую вы видите. А под ней.

– Как можно что-то увидеть под краской? – спросил Том.

– Это очевидно, – сказал я.

Том некоторое время размышлял, о чём я. А потом выпучил глаза.

– Ты хочешь соскрести краску с картины короля?

– На самом деле мы просто растворим её.

Я вытащил из пояса флакон со скипидаром. Том закрыл лицо руками. Даже Марин, казалось, оторопел.

– Это ведь шедевр, – возразил он.

– И самое приятное, что когда я закончу, шедевр никуда не денется. В Лувре есть идеальная копия.