– Затем, что в этом есть смысл, – сказал я. – Кладбище в центре карты. И это подходит к стихотворению. Кажется, будто это довольно запутанно, но на самом деле все просто, потому думаю, что я прав. И кладбище сосредоточивает в себе истинное сердце любого города – его жителей. Именно люди делают Париж таким, какой он есть. А их там хоронили пятьсот лет.

Кладбище Невинных было всего в полумиле от Пале-Рояля – прямо на восток по улице Сен-Оноре. Однако я решил пойти кружным путём – на случай, если мы не заметили преследователя.

Если б мы направлялись в любое иное место, то рисковали бы заблудиться, но сейчас нам нужно было просто идти в ту сторону, откуда доносилось зловоние. Том закрыл нос плащом. Я последовал его примеру. Это не слишком-то помогло. По мере приближения к кладбищу запах гниения усиливался. Даже Бриджит, летавшая у нас над головами, спустилась пониже и заворковала, будто пытаясь убедить нас не подходить близко к этому смраду.

Территория кладбища занимала не меньше места, чем Лувр. Она была окружена стеной высотой в десять футов, и поначалу мы не видели того, что находилось за ней. Как выяснилось, это было к лучшему. Едва мы оказались за стеной – глазам предстало жуткое, леденящее кровь зрелище. Здесь были братские могилы – огромные ямы, где в грязи лежали сотни и тысячи мёртвых тел. Смотрители кладбища засыпали их негашёной известью, но этот едкий порошок не производил, казалось, никакого эффекта. Смрад гниения не просто висел в воздухе. Он сам был воздухом.

У меня свело живот.

– Кристофер… – сдавленно сказал Том и рванул обратно на улицу. Я метнулся за ним.

Мы долго изрыгали содержимое желудков, расставаясь со съеденными утром пирожными. Весь прекрасный крем пропал впустую.

Том утёр рот.

– Что-то мне разонравились тамплиеры, – сказал он.

Я тоже склонялся к этой мысли. Но надо было вернуться на кладбище. Выплюнув желчь, я вынул из пояса бутылочку с розовой водой и щедро окропил воротник и платок. Прижимая платки к лицу, мы двинулись обратно.

Ужасающими здесь были не только могилы. За прошедшие века на кладбище упокоились миллионы парижан, а места для миллионов тут, конечно, недоставало. Поэтому, чтобы освободить могилы, смотрители вынимали из них старые тела, которые уже разложились. Они переносили кости в крытые галереи, пристроенные к стенам кладбища. Под навесами лежали черепа – сотни и тысячи черепов, уставившиеся на нас пустыми провалами глазниц.

– Какое жуткое место! – сказал Том. – Кристофер, пожалуйста. Я хочу уйти.

– Ладно, – я кивнул. – Возвращайся в Пале-Рояль. Я приду, когда закончу.

Том выглядел так, словно вот-вот заплачет. Но он не ушёл, за что я был ему невероятно благодарен. Не думаю, что долго выдержал бы в этом месте в одиночку.

На кладбище было несколько человек, работавших возле могил. Мы отвернулись, когда они принялись снимать с телеги тела и кидать их в одну из ям.

Мы поспешили к церкви, расположенной в северо-восточном углу кладбища. Священник, служивший здесь, оказался невзрачным, спокойным и бесстрастным человеком. Он не представился и просто спросил, чем может быть полезен. А я по-прежнему точно не знал, что искать.

Я вспомнил подсказку на картине Пуссена. «Король умирает. Спасите его».

– Здесь похоронены какие-нибудь короли? – спросил я, пытаясь вдыхать как можно реже.

– Нет, мсье. Монархов Франции хоронят в королевской усыпальнице, в базилике Сен-Дени.

– Где это?

– Район Сен-Дени на севере города. В шести милях отсюда.

Нет, это явно не то место.

– А есть тут хоть что-нибудь, имеющее отношение к королям?

– На этой земле только один владыка, мсье. Царь Царей, наш Господь и Спаситель, который не покидает ни единого человека, как бы ни был он беден.

Мне отчаянно хотелось как можно быстрее разобраться с этим кладбищем и исчезнуть отсюда. И я решил говорить напрямую.

– А как насчёт тамплиеров? Может, здесь есть что-то, связанное с ними?

К моему удивлению, священник ответил:

– Да, мсье. Под одним из склепов есть крипта – charnier des Lingères. Говорят, что в гробнице покоятся останки тамплиеров, похороненных здесь до того, как была выстроена их штаб-квартира.

Он показал нам, куда идти – на юг, вдоль стены, – и благословил на прощание.

Мы двинулись в указанном направлении. На камне, под костями, лежавшими на галерее, была нарисована dance macabre – пляска смерти. На фреске Смерть, изображённая в виде скелета, уводила за собой самых разных людей – папу римского и императора, врача и крестьянина, женщину и ребёнка, кардинала и короля. Смысл был предельно ясен: memento mori. «В конце концов умирают все».

Мы вошли в склеп и спустились по узкой лестнице. Тьма тут стояла – хоть глаз коли, поэтому я вернулся в церковь и купил несколько свечей. Подняв их высоко над головой, чтобы пламя разогнало мрак, мы с Томом огляделись. И с удивлением увидели яркое сияние.

На стенах блестело золото.

Я похолодел.

Сокровище!

Но нет. Никакие ценности не могли бы так долго здесь сохраниться – пусть даже это место находилось далеко от любопытных глаз.

Теперь я разглядел прямоугольные золотые пластины, отмечавшие могилы. Они были вправлены в стены попарно – одна над другой – по всему периметру комнаты. Под каждой пластиной виднелась медная табличка с именем, но слов было уже не разобрать: за прошедшие века медь сплошь покрылась зеленью. Однако сами пластины выглядели гораздо лучше. Они тоже потускнели, но кто-то отполировал их – и сравнительно недавно. Где-то были люди – возможно, сами тамплиеры, – для которых эти могилы ещё имели значение. И о них заботились.

– Наверняка это здесь, – сказал я.

Том немного расслабился. Нам больше не требовалось исследовать кладбище, а запах в склепе был не таким ужасным. Пахло затхлостью, но смрад гниения почти не чувствовался.

– А что именно мы ищем? – спросил Том.

«Король умирает. Спасите его».

Поскольку имена на табличках уже не читались, единственное, что могло послужить подсказкой, – это пластины, отмечавшие могилы. В верхней части каждой из них был выбит один и тот же символ: два круга с изображениями, которые мы уже видели прежде.

В левом круге – два брата, едущие на одной лошади, с копьями на изготовку. В правом – Купол Скалы, штаб-квартира тамплиеров в Иерусалиме. В верхней части каждого круга был изображён тамплиерский крест. Надпись на латыни гласила: SIGILLUM MILITUM DE TEMPLO CRISTI.

«Печать воинов Храма Христа».