– Идите уж! – ответил Гуров. – Переговоры окончены.

Алешин неожиданно цепко ухватил врача за рукав и вышвырнул в коридор. Вслед за ним выпрыгнул сам. Раздался громкий треск и грохот, дверь захлопнулась. Вадик метнулся к выходу и ударил в дверь плечом. Она не шелохнулась. Он с искаженным от злости лицом обернулся.

– Они привалили ее чем-то снаружи!

Гуров задумчиво посмотрел на дверь, на Крячко и негромко сказал:

– Знаешь, по-моему, теперь можно отпустить твоего близнеца. Кажется, выхода из этого тупика уже нет.

Крячко с отвращением отпихнул от себя Перадо. Тот, хрипя, кинулся в объятья своего соотечественника. Они залопотали по-своему, со страхом косясь то на оперативников, то на запертую дверь. Ни тот, ни другой не понимали, что происходит. Зато Гуров теперь соображал все лучше. Только соображения его были совсем не веселыми.

– А ведь, похоже, мы с тобой переборщили, Стас! – сказал он, морщась, точно от боли. – Все проклятая голова – туго работает после всей этой терапии… Похоже, напугали мы нашего благодетеля до смерти. Надо было с ним как-то поизящней. Надо было соглашаться на бабки. Поторговаться надо было, изобразить заинтересованность. Пока торговались, глядишь, Томилин бы подоспел. А мы рубанули, понимаешь, сплеча – нас не купишь! Да еще ФСБ приплели. Человек, естественно, дрогнул.

– И что же теперь? – подозрительно спросил Крячко.

– Теперь дело плохо, – вздохнул Гуров. – Золотые яйца яйцами, а на случай провала Алешин, скорее всего, наметил избавиться от курицы, их несущей. Он и сам не беден, а свобода дороже. Тем более его гостеприимство пахнет международным скандалом. Такого ему не простят. Думаю, в самое ближайшее время нас уничтожат. Всех. И господина Перадо, и вот этого господина, не знаю, как его имя-отчество… Как говорится, шестой десяток разменял, а ума не нажил.

– Товарищ полковник! Так, может… – растерянно сказал Вадик. – Может, поищем выход? Не может быть, чтобы выхода не было.

– Юноша прав! – заявил Крячко. – Нужно выбираться отсюда и побыстрее. Если меня тут прикончат, я никогда не смогу себе простить такой глупости.

– Иностранцев нужно спасти тоже, – напомнил Гуров. – И кстати, если будет время, не забыть поискать договор, о котором говорил доктор. А пока давайте осмотрим все комнаты в этом медицинском центре. Дверей тут полно. Может быть, есть дополнительный выход?

Они принялись осматривать комнаты, прилегающие к процедурному кабинету. Обнаружили кабинет врача, душевую, стерилизационную, аптеку и даже небольшую операционную, но все эти помещения были, можно сказать, герметичными, освещались искусственным светом и не имели даже окон. Ничего похожего на выход не было. Гуров возлагал некоторые надежды на сток в душевой, но когда они выломали решетку на стоке, стало ясно, что через него им тоже не выбраться.

Что происходит за стенами их тюрьмы, было неизвестно. Они различали какой-то неразборчивый отдаленный шум, но что он означает, понять не могли. Какой сюрприз приготовил им Алешин, никто не знал. Гуров об этом и думать даже боялся.

Но хуже всего было беглому министру финансов. По его дикому взгляду сразу становилось ясно, что он абсолютно ничего не понимает и едва ли не лишился рассудка от свалившихся на него проблем. Скитания инкогнито по чужим краям, всюду подстерегающие опасности и незнакомые страшные люди, намерения которых были ему непонятны, окончательно подорвали его нервную систему. К тому же он не понимал языка, а переводчика рядом не было.

А вскоре произошло еще одно неприятное событие – во всех комнатах погас свет.

– Не хочу показаться паникером, – заметил полковник Крячко. – Но это уже полный абзац! Помирать в темноте мы не договаривались.

– Договариваться мы вообще отказались, – напомнил Гуров. – О чем вскоре сильно пожалели. Старый дипломат по-своему прав. С людьми, которые не умеют идти на компромисс, церемониться не стоит.

– Попробуй еще раз связаться с этим пронырой Томилиным! – посоветовал Крячко. – Может, свет вырубили во всем поселке и глушилки тоже остались без питания?

Но первая же попытка Гурова позвонить закончилась безуспешно. В телефонной трубке по-прежнему раздавался раздражающий вой глушилок.

– Ясно! – кивнул Гуров. – Что ж, ребята, у нас остается последняя возможность – попытаться выломать входную дверь. Разумеется, Алешин позаботился о том, чтобы нам это не удалось, но мы все-таки попробуем… Не сидеть же в темноте, травя анекдоты! Давайте навалимся разом! Жаль, мы не в силах объяснить наш замысел друзьям из-за рубежа, но, может быть, они сообразят сами по ходу дела…

Навалиться на дверь они, однако, не успели.

За их спинами неожиданно скрипнула дверь, ведущая в личный кабинет врача, и из темноты прозвучал слегка испуганный шепот, в котором все узнали приглушенный голос доктора.

– Господа! Где вы, господа?! Скорее ко мне! Ради бога, скорее!

В темноте возник яркий голубой огонек – это Гуров раскрыл мобильник-раскладушку. Слабый лучик от экрана позволял хотя бы не наткнуться по пути на мебель.

– Как вы сюда попали, доктор? – быстро спросил Гуров. – И что вообще происходит?

– В моем кабинете за книжным стеллажом имеется потайная дверь. Думаю, Алешин об этом даже и не знает. Он же не может помнить про каждую дверь в своих владениях, это просто нереально. Но нам нужно уходить как можно скорее – здание уже полностью эвакуировано, и теперь в подвал сносят какие-то баллоны. Полагаю, что этот дом хотят стереть в порошок. Взрыв, пожар, независимая экспертиза устанавливает, что причина неполадки в газоснабжении, и все, финиш! Вместо договора, про который я вам рассказывал, и даже вместо самого сеньора Перадо находят только кучку пепла. Следствие вряд ли обрадуется такому повороту, как вы полагаете?

Говоря так, врач вел Гурова через кабинет к потайной двери. Все остальные следовали за ними, причем Крячко просто тащил обоих иностранцев за шкирку. Замыкал цепочку Вадик с тяжелым пистолетом в руке.

Из потайной двери они попали в узкий коридор, где едва можно было повернуться, а оттуда – уже в обычный коридор, где в глаза им ударил яркий свет из широких окон. Выбраться через них наружу, однако, не было никакой возможности – снаружи все они были забраны прочными стальными решетками.

– Мне неведомо, для какой цели это делалось, – пояснил доктор. – Может быть, дань привычке. Трудно представить, чтобы кто-то лазал здесь по окнам. Однако сейчас не это важно. Нужно перебраться на второй этаж. Все равно придется выбираться через окна. Высоковато, но другого пути нет.

– Скажите, доктор, а почему вы не бросили нас на произвол судьбы? – поинтересовался Гуров, когда они все торопливо шагали по пустому коридору. – Разве Алешин для этого даровал вам жизнь?

– Ну, знаете, у меня еще осталось какое-то представление о порядочности, – ответил врач. – Что же прикажете мне делать – бросить вас здесь и делать вид, будто ничего не произошло? Да и простой эгоистический расчет подсказывает, что пора делать выбор. Та лошадь, на которую я поставил, крепко захромала. Не думаю, что Алешину удастся теперь продолжить спокойное существование. Вы же не шутили, когда звонили по моему телефону?