а такой мягкий навязчивый запах, который сутками идёт от обгорелых дров. Костёр кто-то жёг?

Странное место, вот хоть что делай. И кабель под ногами уходит куда-то туда, в темноту, змеёй соскальзывая со ступенек на холодный земляной пол.

– Шлёма, ты Дэна Брауна читал?

– Таки нет. А что это за поц?

– Да не важно… Ненаучная фантастика. У него постоянно подвалы, храмы, тайный орден какой-нибудь и эпидемии чумы на каждом шагу. Этакий певец эпидемий эболы и кошачьего гриппа.

Приходилось время от времени разгребать завалы гнилых досок, непонятных тряпок и прочего мусора. Попалась даже тракторная шина, зубчатая, невесть как и зачем попавшая сюда.

Люди вообще странные создания, а когда дело доходить до того, чтобы засрать свои и Божьи дома – им равных нет.

– Сидит кто-то впереди, – шепнул Ватник и шагнул в сторону, резко дернув рукой с фонариком: если на свет выстрелят, в него не попадут. Шлёма аккуратно шагнул в другую сторону, но наступил на треснувшую под ногой доску. Скрытным передвижение не назовёшь, это да.

Выстрелов не было. Вообще никакого движения, тишина, холод и лёгкое амбре от свалки всякой дряни вокруг.

Но впереди и на самом деле были две фигуры в камуфляже. Одна привалилась к стене, раскинув ноги, вторая – на куче битого кирпича, и скорее лежала, чем сидела. Странно, раненые, что ли?

Дмитрий настороженно посветил фонарём, держа палец на спусковом крючке. Луч уткнулся в шеврон с надписью О.К.Р., серпом и молотом.

Потом в мёртвый взгляд лежащего на кирпиче человека. Ополченцы?! Откуда они здесь… Второй тоже мёртвый – из-под него вон лужа крови натекла и уже свернуться успела.

– Митя, это сатанисты их… Точно тебе говорю! – голос Шлёмы, не боявшегося ни бога, ни чёрта, заметно дрогнул. – Чёрная месса тут будет!

У ног привалившегося к стене покойника кабель заканчивался железной коробкой с рукояткой, ржавой, когда-то выкрашенной в защитный цвет.

16. Улыбка в телевизоре

Пока Дмитрий светил фонариком, нет-нет да поглядывая по сторонам – мало ли что, – Шлёма деловито осмотрел мертвецов. Шуршал чужими карманами, без всякого страха переворачивал с боку на бок, стараясь, конечно, не вымазаться в крови.

Второй погибший был убит одним аккуратным ударом ножа сзади под ребро.

– Жетоны, номера из недавних, пятизначные. Зажигалка. Гильза пустая, талисман какой, что ли. Ни оружия, ничего… Дмитрий, таки всё, ничего больше нет. Я их самих не знаю, лица незнакомые.

– Я тоже. Жетоны оставь, нам их при себе лучше не иметь, целее будем. Посмотри, что за адская машинка под ногами.

– Ма-а-ладой человек, у меня две руки и две ноги. И одна голова. Они все очень немолоды, прошу учесть это в протоколе. Не можу я быстрее, всё по очереди.

Шлёма присел на корточки, очень осторожно ощупал коробку, в которую уходил кабель, хмыкнул что-то и вытащил перочинный ножик:

– Поближе свети, командир. Хотя…

Руки у старого ювелира жили, казалось бы, своей жизнью: щупали, крутили, отвинчивали болты, сдвигали вбок крышку – и всё это лёгкими, почти незаметными движениями хирурга во время ответственной операции. Время от времени Шлёма покряхтывал и по-гусиному переминался с ноги на ноги, но не вставал. Наконец что-то хрустнуло, он взялся обеими руками и снял крышку с железной коробки, небрежно откинув в темноту.

– Прелестно… Но зачем? – он встал и, уже ничего не опасаясь, пнул загадочный ящик. Тот упал на бок, наружу высунулся пучок проводов, медным цветком торчащий из обрезка кабеля.

– Обманка? – уточнил Ватник.

– Таки да. Но смысл: корячиться, тянуть всё это почти в середину подвала, раскладывать парочку этих несчастных рядом, м?

– Слушай… Давай-ка быстренько проверим второй кабель. Есть у меня одна мысль, но… Короче, второй может вести к мине.

– Да, но какой смысл в этой… инсталляции, Дмитрий?

– Именно, что обманка. Для тех, кто будет потом осматривать место происшествия.

Они обменялись взглядами и заторопились обратно к лестнице из подвала. Даже по сторонам не смотрели: темно, да и нет здесь никого. Живого уж точно.

В самой церкви за время их отсутствия ничего не изменилось, только сверху, из светового барабана под куполом, начало просачиваться серое мерцание близкого рассвета, расходиться вниз как туман.

– Времени нет ни хрена, – озабоченно сказал Шлёма. – Если там придётся ковыряться хотя бы сколько внизу, уйти не успеем. Наверняка, со священниками сразу зайдёт охрана – и мы попали.

– Лезь. Если это теракт, то нас двое, а на молебен придут сотни. Разница понятна?

– Таки суровый ты человек, командир. Но есть определённый цимес и в такой логике…

Последние слова Шлёма договорил уже с лестницы, уходившей вертикально вверх по стене. Старые перекладины подрагивали, сыпалась ржавчина, да и Шлёма был далеко не мальчик, чтобы лезть быстрее. Но вариантов не было – подрывник со стажем именно он, смысла лезть Ватнику или звать остальных бойцов с улицы – ноль.

– Здесь площадка какая-то, типа технического этажа, узкая, – доложил сверху ювелир. – Светло уже почти вверху, небо утреннее. Кабель, падло, мешается, но я почти на месте.

Он замолчал, завозился, потом чихнул. Негромко, но в потревоженном воздухе храма, на самом деле налившемся утренним сиянием, стало видно, в падавшем сверху столбе света танцуют многочисленные пылинки.

– Мина здесь. Могли бы радиоуправляемую влепить, но поставили проводную. Зачем только…

– Выжившие про кабели расскажут. Да и надёжнее так.

У Дмитрия в голове возникла картина совсем близкого будущего. Молебен. Сотни людей, праздничных, в лучших нарядах, многими и сберегаемых для таких вот торжественных случаев. Дети, сюда многие придут с детьми. А потом… Лучше не думать, что потом.

– Какая-то итальянская модель, мне не знакома, но справлюсь, – доложил Шлёма и теперь уже затих, возясь со смертоносным подарком над головами молящихся. Тех, кто и не проснулся ещё, и – уж тем более – понятия не имел, что доживает последние часы на этом свете.

– Командир, есть у неё радиомодуль. Есть, сволочь. Смысла нет кабель отключать, захотят рвануть – по радиосигналу сделают. С собой её надо уносить и подальше, а потом выкинуть. Или возиться здесь до последнего, но времени…

Сверху посыпалась какая-то труха, совсем уж хорошо видная в заполнившем храм утреннем свете. За спиной Дмитрий открылась дверь, он резко обернулся, едва не выстрелив на звук, хорошо Дрон успел шепнуть, что это он.

– Рассвет уже, возле храма шевеление пошло, надо убираться, командир.

– Дрон, там, – Ватник ткнул вверх пальцем, – мина. И Шлёма, который над ней колдует. Предлагаешь его здесь бросить?

– Предлагаю тебе отойти к Алихану, а я здесь проконтролирую.

– Нет. Иди на