Некоторые сны относятся к еде, включая ссылку на каннибализм, и к съедению частей тела самого спящего. Об истоках интерпретации снов во многих случаях можно только догадываться, хотя зачастую символизм весьма прозрачен. Так,

«Если (во сне) кто-то дает человеку колесо, у него будут близнецы. [Связь в том, что колеса встречаются парами.]

Если (во сне) кто-то дает человеку пустую чашу, бедный человек станет еще беднее.

Если (во сне) кто-то дает человеку полную чашу, он получит славу и потомство».

Отдельные толкования снов основаны на простой игре слов. К примеру: «Если (во сне) кто-то дает человеку дерево miḫru, у него не будет соперников [по-аккадски – maḫiru.]

Преступления в Древнем мире совершались самые разнообразные – как и в наши дни. Молодые люди покушались на власть отцов (см. главу 7), в Древнем Вавилоне были убийцы (см. главу 7), насильники, простые воры, расхитители и фальшивомонетчики. Пример хищения приведен в письме от одного чиновника другому, где сообщалось о мошенническом присвоении части ячменя. Храмовые власти приказали виновному возместить похищенное с процентами и произвести ряд других выплат. Практика захоронения вместе с усопшими ценных предметов привела к появлению в Египте и Месопотамии расхитителей гробниц. Об этом говорит состояние могил, в котором они были найдены при раскопках. Есть соответствующие упоминания и в текстах.

«Могила была открыта, они завладели моими сокровищами».

За преступление обычно карали смертью или штрафом. Иногда преступника калечили, главным образом в Ассирии. В те времена не существовало общей системы лишения свободы, хотя обвиняемого могли поместить в заточение в ожидании суда. Должника (а чаще одного из членов его семьи) нередко удерживали в доме кредитора или обращали в рабство. Это длилось, по утверждению профессора А. Гетце («Законы Эшнунны», 1956), недолго, ведь даже «пять месяцев считалось очень длительным периодом».

Нет никаких оснований полагать, что обращение с животными в Древней Месопотамии было лучше, чем в современном мире. В одном тексте сказано: «Я избил твое тело кнутом докрасна, как сбежавшего осла». Однако цари часто проявляли интерес к диким животным и с удовольствием принимали их в подарок (см. главу 3). В одном из писем встревоженный чиновник докладывает царю о действиях, предпринятых им в отношении льва, пойманного в амбаре. Чиновник ждал соответствующих инструкций, но они никак не поступали. Лев содержался в амбаре пять дней, и ему на съедение бросили свинью и собаку. Затем чиновник излагает следующее: «Я (сказал себе): «Возможно, лев сумеет сбежать». Я боялся (что так и произойдет), поэтому я поместил льва в деревянную клетку и распорядился погрузить его на судно и отправить моему повелителю».

Ручной лев, гуляющий по саду с двумя арфистами, изображен на фризе из дворца Ашшурбанипала в Ниневии (сейчас находится в Британском музее).

Лошадь, к которой во многих странах относились с почтением, похоже, и в Древней Месопотамии занимала высокое положение. Исключением было царство Мари, где чиновник в письме своему царю писал, что по крайней мере часть его подданных считает недостойным езду верхом на лошади.

«Пусть мой повелитель высоко чтит свой царский статус. Ты царь ханаанеев, но ты также царь жителей Аккада. Мой господин не должен ездить на лошади. Пусть мой господин ездит в колеснице или на муле, и пусть он почитает свой высокий царский статус».

Лошадь заняла подобающее место при касситах во 2-м тысячелетии до н. э. У них она имела не только заслуженную репутацию, но и родословную. В некоторых текстах из Ниппура встречаются списки имен лошадей и их потомков.

Одной из самых ярко выраженных черт цивилизации Древней Месопотамии было уважение к закону. Очень много известных на сегодняшний день клинописных документов – до 95 процентов шумерских табличек и не намного меньше аккадских – содержат записи, относящиеся, если можно так сказать, к заключению «контрактов». В основном это расписки, счета и записи о разных сделках, касающихся собственности. Повсеместно считалось, что связанная с собственностью сделка не имеет силы без письменного документа, изменять который считалось гнусным преступлением.

Многие цари 3-го тысячелетия до н. э. активно занимались законами и правосудием, и нет никаких оснований сомневаться в их серьезном отношении к этим важнейшим вопросам. Занимались ли они в ранний период распространением письменных законов – в этом полной уверенности нет. Например, нет никаких доказательств того, что реформы Урукагины были связаны с публичными надписями, хотя такую вероятность исключать нельзя. Гоббс в Левиафане (гл. 26), указывает, что, когда закон природы принят, суть всех других законов должна быть доведена до каждого человека, которому предстоит их исполнять, либо на словах, либо письменно, либо любым другим актом. Главное, чтобы этот акт исходил от суверена.

Довольно долго старейшим известным собранием законов был Кодекс Хаммурапи, большая часть которого была высечена на диоритовой стеле высотой 2,5 метра, найденной в 1901 – 1902 гг. во время раскопок французов в Сузах, древней столице Элама. После их расшифровки стала очевидна параллель между этими законами и законами Ветхого Завета, традиционно приписываемыми Моисею. В течение нескольких десятилетий обсуждался вопрос, насколько библейские законы, которые даже при традиционном взгляде бесспорно датировались несколькими столетиями позже, унаследованы от Кодекса Хаммурапи. Некоторые ученые даже назвали библейские законы «заимствованными от ранних вавилонских законов» и заявили, что Кодекс Хаммурапи был непосредственным или отдаленным предком древнееврейской законодательной системы. Более поздние открытия скорректировали это мнение. Сегодня известны значительные части по крайней мере трех собраний законов, на век или даже больше предшествовавших Кодексу Хаммурапи. Отдельные фрагменты, датированные более поздними периодами, были найдены в хеттских районах и Ассирии. Известны также мелкие группы законов из других регионов. Все эти собрания законов (слово «Кодекс» к ним вряд ли применимо, потому что, кроме Кодекса Хаммурапи, нет никаких свидетельств кодификации их содержания) демонстрируют и общие вопросы, и специфические особенности, и стало очевидно, что на Древнем Ближнем Востоке существовал обширный свод общих или общепринятых законов. Некоторые из них включались в разные местные сборники законов, с модификациями, чтобы подойти к местной обстановке, и этот факт разумно объясняет сходство между иудейским и вавилонским законодательствами.

Сейчас имеется уже достаточно свидетельств того, что письменные сборники законов никоим образом не были неизвестными в начале 3-го тысячелетия до н. э.: даже было высказано предположение, что каждый город-государство имел такой сборник законов, записанный, согласно местным условиям, на аккадском или шумерском.

Правосудие было заботой царя. Хаммурапи, например, первым делом после восшествия на престол стал заниматься созданием системы правосудия. Известно, что второй год его правления был годом, в который «он создал правосудие на земле». Такую формулу использовали и другие правители. Это относится не к публикации известного Кодекса, который был создан значительно позже, а к определенным мерам, принятым для исправления граждан. «Правосудие», о котором говорится, – это прежде всего экономическое правосудие, и существуют точные свидетельства того, что для царя создание правосудия на земле включало своеобразный мораторий или общее прощение долгов. Когда старая шумерская система государственного социализма начала ломаться (а в экономической части она демонстрировала видимые признаки слабости уже ко времени реформ Урукагины), создалась ситуация, когда индивидуальный крестьянин, имеющий землю в частной собственности или в найме, а не полученную в качестве фьефа от храма, испытывал на себе первый шок от катастроф, таких как наводнение, засуха, болезнь и гибель урожая. А в первоначальной системе храм, как господин и владелец всего, и земли и людей, предпринимал шаги, выдавая нормы зерна из своих хранилищ, чтобы община пережила тяжелые времена. Независимому землевладельцу приходилось брать в долг у храма под проценты. Годами это приводило к тому, что значительная часть крестьянства становилась жертвой непосильных долговых обязательств, и ситуацию можно было изменить только кардинальными мерами, а именно общим прощением долгов, чтобы начать с нуля. Следы подобной ситуации заметны и в Ветхом Завете, и в Левите (гл. 6) сказано: «И освятите пятидесятый год, и объявите свободу на земле всем жителям ее, и возвратитесь каждый во владение свое, и каждый возвратитесь в свое племя».