Они поговорили о том, что считалось «большой политикой», об обстановке в Клагенфурте, о шансах бастарда Рудольфа стать новым губернатором. Вальтер заметил, что Хаммерштайн была не совсем обычным техном. Все слабости, присущие этой человеческой породе, уживались в ней с неосознанным презрением к себе подобным. Он решил использовать это. Тем более, что случай представился очень скоро.

Гвоздем программы в «Креветке» был недавно нанятый хозяином негр Маркус. Вальтер уже был наслышан об этом сексуальном монстре, но ни разу не лицезрел того «во плоти».

При появлении Маркуса вялая толпа заметно оживилась. Свет погас. В помещении бара какое-то время были видны только красные точки сигарет и вспышки зажигалок. Потом на подиуме появилась фигура, покрытая фосфоресцирующим составом. Под мрачноватую электронную музыку Клауса Шульца негр исполнял долгий танец тени...

Эльза даже не заметила, когда именно ее рука оказалась в руке Вальтера. Тот ласкал пальцами ее ладонь и запястье... В «Креветке» забрезжил искусственный рассвет. Красноватые лучи вырезали из сумерек силуэт Маркуса, на котором из одежды был только какой-то фиговый листок, но зато огромных размеров.

Вскоре негр начал освобождаться и от этой детали, и Вальтер невольно прервал свои ласки. На теле Маркуса не было ни единого волоса. Чей-то пудель потерянно залаял в наступившей благоговейной тишине и тут же задушенно взвизгнул.

– Он вас интересует? – спросила вдова, у которой пересохло во рту.

Шутцбар подал условный знак своему охраннику, стоявшему поодаль, и с улыбкой повернулся к ней.

– Как большинство психотов, я бисексуален, – сообщил он. – Только что я велел пригласить его в замок.

– Зачем?

– Графиня, вы очаровательны, когда хотите выглядеть наивной. Он будет развлекать нас... долгими зимними вечерами. Мне показалось, что вы скучаете.

– Как трогательно. Значит, вы позаботились только обо мне?

– Нет. Посмотрите на этот сброд. Я забочусь о каждом из находящихся здесь придурков, хотя никто не сможет сказать, в чем конкретно состоит моя забота... Я поддерживаю равновесие. Впрочем, как вам известно, покойный граф занимался тем же. И в гораздо более значительных масштабах.

Вальтер расслабился и продолжал разглагольствовать:

– Умнейшие из людей считали тиранию лучшей формой правления. Все остальные рано или поздно приводят к разброду, войнам, анархии. Мы создали самую совершенную из тираний. Например, вы видели когда-нибудь непокорное овечье стадо?

– Ну почему же... Я могу вообразить себе некую болезнь. Вроде бешенства...

Вальтер понял, что Эльза неслучайно провела столько времени поблизости от губернатора. На мгновение он даже заподозрил некую ловушку, но потом вспомнил, что фон Хаммерштайн уже мертв.

– Это крайне маловероятно. Особенно, если учесть, что теперь уничтожены последние рассадники заразы.

– Но, кажется, никто не спросил у самих овец, довольны ли они таким положением вещей?

– Они довольны. Во всяком случае, ничто не мешает сделать их такими. В этом и состоит поддержание равновесия... Знаете, быть овцой в хлеву – это ведь очень удобно и даже приятно. К тому же, если нет опасности превратиться в баранью отбивную. А такой опасности действительно не существует, – самодовольно добавил Вальтер. – Говорят, я хороший любовник, но не каннибал.

– Однако я слышала кое-что о сопротивлении, кочевниках, монастырях... зомби...

Шутцбар благодушно улыбнулся, не спуская глаз с лоснящегося тела Маркуса, танцевавшего с сонным боа, который в заснеженном городке выглядел более дико, чем, например, инопланетянин...

– Вы дразните меня, графиня? Очаровательно... Отклонения от нормы неизбежны. Закон больших чисел действует и в человеческом стаде. Всегда найдутся безумцы, для которых идеи важнее благополучия и сытого желудка. При этом они почему-то исходят из совершенно ложной посылки, что таковы и все остальные люди. В этом и состоит патология... Но спросите у любого в моем городе – интересует ли его борьба? Болтовня о такой неудобной и обременительной вещи, как свобода? Нужна ли ему какая-либо идеология, кроме культа безопасности и удовольствий? Нет. Он скажет вам, что гораздо важнее, каким сегодня окажется пиво в ближайшем баре. Он пошлет ко всем чертям того, кто захочет изменить его жизнь... Монастыри – это убежища фанатиков и деклассированных элементов. Ну, а зомби – легенда, придуманная одним очень умным человеком. Почти наверняка одним из настоятелей. Может быть, даже психотом, – Вальтер тихо засмеялся. – Представляете, как запутались эти бедняги?!..

Эльза смотрела на него без улыбки. Казалось, его намек потряс ее.

– Вероятно, теперь я тоже всего лишь одна из овец в вашем стаде?

– А вам бы хотелось этого? – его голос стал вкрадчивым. Липким. И снова она увидела червя – слепого, огромного, страшного. Он торчал над столом, как фаллический памятник из черного монолита...

– Я еще не решила, – ответила она тому, кто спрятался под маской ее искаженного восприятия.

– Давайте выпьем за ваше решение, графиня, – предложил Шутцбар, снова пытаясь завладеть ее рукой.

– Прошу прощения. Одну минуту.

Она встала и направилась в дальний угол зала. Официант показал ей, где находится дамская комната. Завсегдатаи провожали однорукую графиню любопытными взглядами, не позволяя себе большего, поскольку все видели, что ее привел босс.

Когда Эльза вернулась, другой официант уже наливал шампанское в высокие бокалы... Маркус исчез. Его сменили три голые местные девочки, танцевавшие под нежную музыку Чайковского. Вальтер глядел на них чуть ли не с умилением.

– Посмотрите, им всего лишь двенадцать, но они уже понимают, что красивы и вызывают желание...

Эльза поднесла бокал к губам.

– Не пейте! – вдруг отчетливо сказал Шутцбар. Он жестом подозвал официанта, доставившего вино. Тот мгновенно оказался рядом и резко изменился в лице. Он что-то долго шептал Вальтеру на ухо, потом выпрямился. Его взгляд стал каким-то стеклянным. Он медленно протянул руку, взял бокал, стоявший перед боссом, и отпил из него.

Через секунду бокал разбился, а человек стал оседать. Вальтер брезгливо оттолкнул его, и тот повалился на пол. Кто-то завизжал, но Шутцбар тут же погасил вспышку паники. Все замерли, парализованные его влиянием. Музыка продолжала играть; чей-то пудель с любопытством обнюхивал мертвеца.

Вальтер с улыбкой повернулся к Хаммерштайн.

– Цианид, как я и предполагал. Оказывается, вы были правы – больные овцы еще встречаются. Странное совпадение... Ступайте в машину, графиня, а я займусь небольшим расследованием.

Эльза встала и пошла к выходу между людьми, застывшими, как манекены. У дверей кто-то из охранников Шутцбара набросил ей на плечи меховую шубу. Она обернулась.

Перед Вальтером выстраивались люди, отобранные по неизвестному ей признаку. На их лицах не было испуга. Напротив, все они выражали искреннее желание помочь.