и коварен. Подчиненные уже не смеялись, подошли ближе, обступили, пристально смотрели в глаза своему командиру. «Ладно, товарищ майор, – снисходительно произнес Алексей Зинченко, – любите нас мертвыми. Другими мы уже не станем». Из тумана выплывала физиономия Феликса – в ней не было ничего особенного, обычный парень, такого трудно заподозрить. Он улыбался, глумливо подмигивал. Андрей вертелся, выл, так хотелось порвать этому перевертышу горло голыми руками! Взрывалась граната под ногами старшего лейтенанта Булычева – осколки разлетались медленно, но поражали все, что встречали. Возникло серое от страха лицо Микаэлы Шварцен – она падала с обрыва, но тоже медленно, глаза умоляли, а губы шептали: «Теперь ты понимаешь, что меня можно было и не подозревать?» Он и не подозревал, доверился интуиции, а ошибся в другом человеке! Он лез из кожи, тянул руку, чтобы схватить девушку, но Микаэла ускользала, падала, делалась маленькой. При этом глаза ее оставались рядом, смотрели с упреком…

Он напрягался, чтобы сбросить наваждение, но глаза Микаэлы оставались перед ним. В этом было что-то неправильное. Он вертелся, бредил, просил прощения, но Микаэла не пропадала. Ее голова висела над ним, скомканные волосы щекотали кончик носа. Он мог ее потрогать, ощутить дрожащее туловище. Она уже не молчала, что-то бормотала, трясла его. Андрей заморгал. Небо над головой начинало сереть, различались очертания предметов. На коленях перед ним сидела женщина, трясла его и что-то говорила. «Может, живая?» – вяло подумал Андрей. Нет, он лично видел, как она падала, а оттуда не возвращаются…

От холода заработала голова. Он резко приподнялся, пристально уставился в женские глаза. Он уже не спал, не метался в бреду. Но глаза не пропадали. И плечи, которые он ощупал, были из плоти. Андрей поднялся, сел на колени. Женщина сидела напротив – грязная, взъерошенная, в рваной куртке, но точно не мертвая.

– Я так долго не могла привести тебя в чувство… – Микаэла облегченно выдохнула. – Ты метался, стонал, а это опасно, тебя могли услышать… Надо помнить, что мы в этом районе не одни. Здесь солдаты СС, а они не знают жалости и даже меня не пощадят…

– Постой, ты живая? – Андрей энергично растер лоб. Всякого он повидал на этом свете, но возвращение мертвых в реальный мир наблюдал впервые.

– Я плохо выгляжу, но я живая, – вздохнула девушка. – А что тебя смущает?

– Подожди, где мы? – Андрей засуетился, стал вертеть головой. Обнаружил под коленями пистолет, стал впихивать его в кобуру. Еще не рассвело, но предрассветная мгла успешно побеждала ночную темень. Крохотную поляну окружал кустарник. Из почек пробивались листочки, но такие маленькие, что еще не могли создать полноценный экран. На заднем плане грудились булыжники, за ними проявлялись очертания изрезанных скал.

– Там обрыв, куда я падала, – кивнула головой девушка. – Он глубокий, внизу камни, там лежат двое – Тобиас и белокурый солдат из ваших… Остальные тела немцы оттащили и сбросили в канаву, сверху засыпали землей. Я это видела, могу показать место… Они потеряли двоих – оттащили на носилках… С обратной стороны – скалы, в них глубокие пещеры, и, наверное, можно подъехать на машине. Они там, жгут костры, иногда заводят двигатель, чтобы запустить генератор… Я плохо ориентируюсь, Андрей, чуть не попалась им, но выручила темнота. Искала укрытие, пряталась, не знала, куда бежать, потом услышала твой стон…

– Нам не стоит попадаться, Микаэла, ты права. Они не пощадят даже тебя – особенно когда узнают, каким образом ты сюда попала. Мы здесь в безопасности? – Он привстал. Ноги держали, последствия контузии проходили, только в ушах еще что-то шуршало. – Вспомни, Микаэла: все наши погибли? Может, ты что-то видела?

– Солдаты стреляли… Кто-то был ранен, его добили… – девушка сглотнула. – И еще, Андрей… Мне казалось, я стон слышала, когда ползла сюда… Но не уверена, это ветер мог свистеть в расщелинах, он порой издает такие причудливые звуки… Проверить я не могла, немцы были близко…

– Ты молодец, Микаэла, – похвалил Андрей. – Очень жаль, что тебе пришлось все это выдержать. Может, расскажешь, почему ты осталась жива?

– Я чуть со страха не умерла, когда падала… Схватилась за корень, который торчал из обрыва, он словно канат висел… Он бы не удержал меня, но я ногами затормозила за выступ в обрыве, это замедлило падение, тогда я схватилась второй рукой, повисла… Ногами перебирала, нашла опору, прижалась к обрыву. Я поверить не могла, что не разбилась. Там действительно очень высоко, можешь убедиться… Наверху стреляли, все взрывалось… Потом стрельба закончилась, солдат заглянул в обрыв, засмеялся, но меня не заметил, а мог бы, если бы шея не была такой короткой… Я так долго висела, руки отнимались… Потом все тихо стало, начала выбираться, держалась за корень, ногами ковыряла ямки для носков… Вылезла – и сразу в кусты, потом зарылась в гнилые листья…

Девушку затрясло, воспоминания буксовали. Она была обычным гражданским человеком, причем весьма хрупким. Андрей перебрался к ней поближе, взял за руку, испытывая нелепое смущение. Рука была холодной, как ледышка. Она не стала вырываться, дрожь утихла, девушка подняла голову. Она чудовищно устала: кожа была вялой, глаза потухли. На краткий миг в них мелькнуло что-то живое.

– Я очень обрадовалась, когда увидела тебя живого… – Андрей погладил ее по руке, прислушался. Со стороны доносился размеренный гул, но это могло гудеть в ушах. Голова начала работать. Он гнал мысли о мертвых, о совершенных ошибках. Немцы допустили гибель часового, но дальше действовали безошибочно, значит, были готовы к нападению. Но что они будут делать дальше, когда уничтожат всех членов советской группы? Понимают, что придут другие. Гордин не вернется – полковник Сумин выждет день-другой, отправит вторую группу – теперь уже усиленную. По их следам она придет точно на место. Что делать немцам – держать оборону? Не удержат. Двоих они уже потеряли. Попытаться вырваться на своих «Опелях», применив трюк с красноармейской формой? Пожалуй, могут, но до Германии не дотянут, попадутся раньше. «Опели» – не «Студебеккеры», каждый патруль будет останавливать. Отыщут новый укромный уголок? Тоже могут, но про укромные уголки надо знать, а это маловероятно. Уничтожат груз? Загонят вглубь пещеры, обвалят взрывом часть скалы, замуровав лабораторию на долгие годы – для будущих поколений? Для этого нужно иметь взрывчатку и приказ руководства. Кураторы далеко в Германии, вне зоны действия даже самых мощных приемопередающих устройств. Но могут проявить инициативу. Что в этой ситуации делать майору контрразведки? Искать дорогу к машинам – сообщить по рации начальству? Дать координаты груза? Один в поле не воин, и это, похоже, единственное разумное решение. Но для начала нужно