— Не сдавайся!

Он не мог увидеть обладателя этого голоса, но мысль слепила образ симпатичной девочки со спадающей на лоб темной челкой и смышленым взором голубых глаз.

— Не сдавайся! — повторила девочка. — Борись с ними! Ты можешь сделать это!

Сергей напряг мышцы, скорость падения замедлилась. Черный глаз всколыхнула волна ненависти, алый цвет заискрился сиреневыми вспышками. Колыхнулась завеса багрового пламени, реальность окружила его плотным касанием обнаженного тела. Сергей оттолкнул женщину, которая, злобно оскалившись, играючи взлетела на стол. Теперь перед ним сидела на корточках, изготовившись к прыжку, обольстительная ведьма с горящими яростью глазами. Ее уложенная прическа растрепалась, черные волосы струились по голым плечам, как извивающиеся змеи. Риман куда-то исчез. Сергей тряхнул головой, сгоняя остатки гипнотического дурмана. Висящие на стене часы замерли в положении тупого угла. Девятнадцать тридцать. Дела, братцы-кролики! Он, похоже, утратил способность определять время! Вот вам и семь процентов! Как был, в одних джинсах, Сергей кинулся к дверям.

— Куда собрался, милый? — злобно зашипела женщина. — Мы с тобой еще не закончили!

— Пошла ты! — выругался Авдеев, ударил плечом, дверь распахнулась.

В холле его встречали трое в масках. Клоны того парня, который порезал Лифшица. Они стояли, загораживая выход, безмолвные, как призраки смерти, с молочно-белыми, стекающими, как гигантские капли, прорезями для глаз, на фоне черной материи, обтягивающей их голову и плечи. Боковым зрением Авдеев отметил неестественно бледное лицо охранника. Он достал смартфон и трясущимися пальцами набирал номер. Все это Сергей зафиксировал в одно краткое мгновение, длящееся, возможно, долю секунды. Тот из монстров, кто ближе стоял к охраннику, совершил взмах рукой, сверкнуло лезвие ножа, из горла человека брызнула тонкая стройка крови, пульсирующей и неестественно алой, какой кровь иногда показывают в кинофильмах. Мужчина схватился руками за шею, издал какой-то удивленный, хрюкающий звук. Это послужило немым сигналом. Авдеев ударил стоящего рядом монстра без подготовки, размашисто, широко. Попал. Кулак врезался в область виска. Обычно удары в верхнюю часть черепа редко заканчиваются нокаутом, но силу свинга трудно переоценить. Монстр покачнулся. Сергей ударил второго. Ногой в грудь. И опять попал. Пока ему везло. Человек в маске отшатнулся, пробежал, пятясь, пару шагов, занял оборонительную стойку.

— Не убивать! — послышался за спиной Авдеева женский голос.

Алина стояла в дверях, скрестив руки на обнаженной груди, и с интересом наблюдала за схваткой.

— Не убивать и не калечить особо! — повторила она. — Он нужен хозяину живым. Пока нужен…

Вероятно, сказано вслух было специально для Авдеева. Алина продублировала свои слова энергичными жестами рук, используемыми глухонемыми людьми для общения.

Безмолвные монстры приближались. Нокаутированный Авдеевым человек потихоньку приходил в чувство. Его слегка пошатывало. Раненый охранник рухнул на колени, словно раздумывая помолиться перед смертью, его цвет лица стал лилово-сизым, ручеек крови вытекал на пол, образуя темнеющие пятна. Сонная артерия не задета, догадался Сергей. У парня оставался шанс выжить, если, конечно, подоспеет помощь.

— Погнали! — выдохнул он.

А дальше началась рубка. Наверное, он никогда так не дрался прежде. Что-то поменялось в его природе. Удары сыпались на голову, проходили в корпус. Он уклонялся, группировался, бил в ответ, иногда попадал. Голова кружилась, несколько раз кулаки монстров достигли цели, боковой резец во рту сломался, он его выплюнул со сгустками крови. Хрустнуло плавающее ребро, тупая боль пронзила селезенку. Сергей продвигался к выходу с упорством раненого медведя, ползущего в берлогу, неся в теле пули охотников. За спиной аплодировала Алина, до него доносился ее безумный смех.

— Браво, господин Авдеев! Браво! Хозяин в вас не ошибся!

Он провел апперкот, попал, монстра качнуло, и тотчас получил сильнейший лоу-кик в область колена. Боль обожгла бедро, видимо, порвалась крестовидная связка. Его не убивали, это факт. Если бы монстры пустили в ход свои ножи, его бы давно порезали на ремни, — в ближнем бою чаще побеждает грубая физическая сила. А вот сила его была на исходе. Сознание туманилось, он видел дверной проем совсем близко, в двух шагах. На его пути возник противник, маска съехала, обнажив обычное человеческое лицо с запекшейся кровью на губах и фиолетовой синью под правым глазом. «Моя работа!» — с каким-то свирепым наслаждением подумал Сергей и начал проваливаться в тошнотворную темноту. Последнее, что ему пригрезилось, был золотой вечерний свет, вливающийся из распахнувшихся дверей, и дымный запах большого города…

Месяц май в этом году выдался в Петербурге жарким и солнечным. Температура поднималась после полудня до тридцати градусов тепла. Согласно многолетним наблюдениям, таким же теплым был май месяц трагического сорок первого года. От жары плавился асфальт, многие горожане после рабочего дня уезжали на природу или же спешили в парк Трехсотлетия Петербурга, занимающий значительную часть побережья Финского залива.

В холле Покровской больницы было тихо и прохладно. Бесшумно работал кондиционер. У входа в лифт стояли трое. Коренастый мужчина с седым ежиком волос, миловидная женщина лет сорока и девочка. Женщина крепко держала девочку за руку, словно боясь, что та убежит. Бросались в глаза удивительные глаза женщины, они были огромные и зеленые, какой-то прозрачной глубины. Мигнула кнопка, распахнулись двери лифта. Все трое зашли вовнутрь, мужчина сильно хромал, опираясь на трость. Девочка снизу вверх посмотрела на мужчину, лукавая улыбка осветила хорошенькое личико.

— Дядя Сережа! А вы научите меня драться?

Женщина рассмеялась.

— Анечка, ты ведь девочка! А девочки не дерутся…

— Научу! — Сергей положил большую ладонь со сбитыми костяшками на детское плечо. — А ты нарисуешь нас с Надеждой Петровной! По рукам?

Девочка с серьезным видом кивнула:

— По рукам!

Авдеев осторожно хлопнул Ангелину по маленькой ладошке. Лифт остановился, все трое вышли в залитый солнечным светом коридор.

— Палата двадцать семь, — сказала Надежда.

— Я помню…

Они шли по пустынному больничному коридору.

— Здесь!

Сергей остановился. Он переложил в свободную руку пакет с зелеными яблоками и еще чем-то съестным, сладко пахнущим.

— Маша испекла пирожное, — виновато улыбнулась Надежда. — А я половину Ане скормила!

— Сеня возражать не будет! — кивнул Авдеев, толкнул дверцу. — Можно?

Услышав одобрительный возглас, они зашли вовнутрь. Лифшиц сильно похудел, за время пребывания в больнице отросли седые пряди длинных волос. Он улыбался, махая правой рукой, в согнутый локоть левой руки впилась игла, по прозрачным трубкам сочилась бесцветная жидкость.