Лепетченко с Лютым засмеялись, Нестор покосился на них, но смолчал.

— А кто мне скажет, куда Чубенко запропастился?

— Вы ж его на вокзал командировали.

— Командировал. Какой-то состав проскочил через Днепр. Я думал, и он с ним. А его нет.

— Нестор Иванович, — заговорил Белаш, — с такими силами, что мы имеем, нас будут давить всегда. Надо объединяться с другими отрядами. Их же немало. Если сюда сейчас придёт Деникин, он перебьёт всех по одиночке, тем более у него отборная армия, есть полки, состоящие из одних офицеров.

— М-да, — вздохнул Махно, — перспектива невесёлая, с одной стороны петлюровцы, с другой белые, а мы аккурат посередине.

— Вот поэтому надо объединить все отряды под единым командованием, разумеется, под вашим.

— Но как это сделать?

— Надо собрать съезд повстанцев, чтоб от каждого отряда было несколько делегатов, и обсудить.

— Хорошая мысль, — оживился Махно. — Где, думаешь, можно собрать съезд?

— Можно в Гуляйполе, но лучше в Пологах.

— Почему?

— Ну, все командиры самолюбивы, вы же знаете. Будем звать в Гуляйполе, некоторые могут заартачиться: почему съезд у Махно, а не в моей деревне. А в Пологах вроде нейтральная территория, а главное, там железная дорога. Туда и на тачанке можно, и поездом.

— Это резонно, — согласился Нестор. — Молодец, Виктор. Давай и займись этим. На какое число назначим?

— На 3-е января.

— Да ты что? За два дня думаешь успеть?

— Надо успеть, иначе полковник Самокиш опять нас опередит.

— Да этот Самокиш едва нам киш-киш не выпустил. Давай подработаем список отрядов.

Когда они заканчивали, в дверях появился Шаровский.

— Вася! — обрадовался Махно. — Проскочил?

— Проскочил, Нестор Иванович. С грехом пополам, проскочил.

— А Чубенку не видел?

— Не только видел, но и привёз его на лафете.

— Он что? Ранен? Убит?

— Да нет. Живой, но шибко расстроенный: как, кажет, я батьке в очи гляну.

— Я ему не девка в очи заглядывать. Давай, тащи его сюда.

— Токо вы на него не шибко, он не виноватый.

— Давай, давай, там разберёмся: виноват — не виноват.

Чубенко вошёл с таким убитым видом, что Нестору его стало жалко:

— Что случилось, Алёша?

— Понимаете, Нестор Иванович, прибегаю на станцию: нет наших вагонов. Я туда-сюда: где они? Никто не знает. Вижу врут. Потом один сцепщик тихонько говорит мне: «Твои вагоны в дальний тупик загнали». Я туда. И верно, у чёрта на куличках, а главное, подпёрты ещё дюжиной полувагонов. Их вытаскивать на главный путь — полдня надо, это если паровоз есть. А у меня что? Руки вот.

— М-да, — нахмурился Нестор. — Подарили петлюровцам оружие. Тот раз — немцам, сегодня — Самокишу. Но если ещё раз возьмём Екатеринослав, найду этого умника и повешу на фонарном столбе. Героев надо награждать. А ты, Алёша, не расстраивайся, здесь и правда твоей вины нет.

— А что я вам говорил, — воскликнул торжествуя Шаровский. — Нестор Иванович? Погрузил бы я свои пушечки в ваши вагоны. С чем бы я сейчас был? А?

— Молодец, Вася, что не послушался тогда меня, — улыбнулся Нестор. — Быть тебе опять у нас начальником артиллерии.

Гуляйпольская «Свободная территория» и её призывы сделали своё дело. В Приазовье и на Херсонщине едва ли не каждое село или колония имели свой отряд, своего атамана. Этому в немалой степени способствовала частая смена правительства в Киеве. А тут ещё нависла белогвардейская угроза с Дона. Беспрерывные поборы: то немцами, то Центральной Радой, то гетманцами, а теперь и сичевиками Петлюры — возбуждали в крестьянах лишь ненависть к власти. Так что идеи анархизма, расходившиеся точно круги по воде из «Свободной территории», падали на вполне подготовленную почву: «Обойдёмся без власти, защитимся сами». И защищались как умели; а то ещё нападали на помещиков, грабили их. Всё в духе наступившего смутного времени: «Не зевай, кума, на то ярмарка!»

Белаш, посланный по отрядам с информацией о съезде, на который следует высылать делегатов, всякий раз намекал, что лучше всего делегировать на съезд командиров, хорошо знающих своих подчинённых, их нужды и желания. Зная, сколь велик авторитет Махно, Белаш старался каждого командира связать по телефону с батькой.

Так, на станции Орехово Белаш познакомился с командиром местных повстанцев, разбитным малым Дерменжи, матросом с «Потёмкина». Разговорившись с ним о встрече и сообщив об этом Нестору, Белаш получил от батьки новый приказ:

— Виктор, езжай в Жеребцы, там отрядом командует анархист Правда. Он инвалид безногий, мужик своеобразный, будь с ним помягче, что ли. Да и нацель его отряд на Александровск.

В Жеребцах Белаша встретила сплошная пьянь. Повстанцы бродили по улицам, орали песни, туда-сюда проносились тачанки, застланные дорогими коврами и подушками.

— Где Правда? — спросил Белаш.

— Нема правды, — отвечал один. — Одна кривда осталась.

Другой, однако, понял, о чём речь:

— Батько гуляет, а счас буде митинг, он и подъедет.

Народ сходился на площадь к шаткой трибуне. Пошёл туда и Белаш, встал в гомонившую толпу. Прошло с полчаса, а на трибуне никто не появлялся. Среди людей уже чувствовалось неудовольствие:

— Ну где они? Народ созвали, а сами...

— Нам шо, дела нема?

Белаш решительно направился к трибуне, взошёл на неё, толпа стала стихать.

— Товарищи, — начал Белаш, — обстановка сегодня очень тяжёлая. С севера на нас движется Петлюра со своими сичевиками, белые охватили нас с востока и юга. Красная Армия большевиков ещё где-то под Белгородом и пока ничем помочь нам не может. Мы рассчитываем только на свои силы. Я послан к вам от батьки Махно, чтоб договориться...

Вдруг за толпой появилась тачанка, запряжённая четверней. Кучер закричал:

— Расступись! Дорогу батьке!

В тачанке на подушках восседал Правда. Что это он, Белаш догадался по костылям, которыми тот размахивал.

— Кто это там говорить? — кричал Правда. — У нас свой штаб! Шо мне Махно! Я сам батько!

И толпа восторженно кричала ему в ответ. Белаш понял, чем можно было покорить этого «своеобразного мужика», и крикнул с трибуны:

— Да здравствует батька Правда! Ура-а!

Толпа подхватила это «Ура-а-а», и Белаш увидел, как по пьяному лицу Правды расплылась довольная улыбка. Едва ор стих, Правда закричал:

— Слухайте, дядьки! Будемо сидиты на вашей шии до того часу, поки ви нас як слид не напоите...