— Или голодна?

За дверью спальня, а они супруги…

Кейт положил в рот остаток пирожного и поднялся.

— Идем. Нужно найти тебе кольцо получше.

— Что?!

— Обручальное кольцо. — Кейт потянул ее за руку и поднял. — Мы должны вернуться в Кейнингз, дорогая, и авария не объяснит дешевенького колечка.

— А как насчет мистера Перрьяма? — спросила Пруденс, когда Кейт повел ее к двери.

— Он сама тактичность и доброжелательность.

— А опасности?

— У меня есть шпага, и я умею с ней обращаться.

Они спустились в холл и вышли на улицу.

— Ты, похоже, весьма доволен собой, — заметил Перри, уютно устроившись в гостиной.

— А ты наверняка задаешься вопросом, как долго тебе придется закрывать глаза на обман. Спасибо, но я сказал Пруденс все.

— И у тебя еще цела голова. — Перрьям повернулся к Пруденс: — Прелестно, леди Малзард!

— Спасибо, мистер Перрьям. И за вашу сдержанность — тоже.

— Это один из моих многочисленных талантов, мэм.

Кейт взял второй кусок пирога.

— Я пытался донести до Пруденс, каким непростым окажется будущее.

— Он прав, — серьезно сказал Перрьям. — Вас невзлюбят за то, что ухватили золотой приз. — Кейт фыркнул, но Перри повернулся к нему: — Будь ты кривоногим и покрытым бородавками, ты все равно считался бы призом.

— Быть графом — это не приз.

— Хватит болтать чепуху, — отмахнулся Перрьям. — Ты продумал, как облегчить путь твоей жене?

— Хочу быстро доставить ее в Кейнингз, и ее достоинства скажут за нее раньше, чем история разойдется по округе.

— Разумно, но если ты сможешь переманить на ее сторону свою матушку и Артемис, это будет только на пользу.

— Матушка… — Кейт передернул плечами. — Она или обрадуется, что я женился, или разозлится из-за того, как это произошло.

— Из-за невесты, — напомнила Пруденс.

— Ты мой выбор. И горе тому, кто тебя обидит. Надеюсь, Артемис тебя поддержит. Она добросердечная. — Кейт доел кусок пирога и поднялся. — Идем, закажем карету и шестерку лошадей.

— Мои покупки, — напомнила Пруденс, принимая категоричную надменность его заявления «ты мой выбор».

Оно открыло другую сторону Кейта, делая его незнакомцем. И графом.

Кейт понимал, что ведет себя неправильно, но он вдруг стал чувствительным ко всему, что может потревожить его жену. Пруденс как деревце, покрытое бутонами, которые начали раскрываться под первыми лучами летнего солнца. Мороз может убить бутоны, а он хочет, чтобы она расцвела.

Перри тоже поднялся и взял ее покупки.

— Я способен быть и вашим секретарем, и ангелом-вестником, милорд, миледи.

Пруденс явно смутилась.

— Вам все время нужно называть меня миледи, мистер Перрьям? Это так сухо и холодно, а ведь мы вместе делили тяготы приключения.

Перрингтон улыбнулся:

— С этой минуты вы для меня Пруденс, а я для вас Перри, если ваш супруг и повелитель позволит.

Кейт был совсем в этом не уверен.

— Только в приватной обстановке, — сказал он.

— Ты позволяешь мне, находиться в приватной обстановке с твоей женой? — озорно поинтересовался Перри.

— Твой ореол ангела несколько поблек. Но по некоторым причинам я тебе доверяю.

— Я просто на седьмом небе! — Потом Перри повернулся к Пруденс: — Вы не должны терять официальности на публике. Моя репутация очень щекотливая.

Пруденс рассмеялась в ответ на его болтовню, а Кейт стиснул зубы.

Когда они вышли в каретный двор, Пруденс спросила Перри:

— Как мне называть Кейта на публике? Муж?

— Эго низкий тон, — твердо сказал Перри. — Вы же не лавочница…

— Попридержи язык, — резко оборвал его Кейт и только потом вспомнил, что приятель не знает о худших временах Пруденс. — Извини. Я на пределе. Давайте завершим путешествие.

Кейт собирался рассказать другу все, но «Двор белой розы» надеялся сохранить в тайне от всех.

Экипаж стоял наготове, а Кейт все колебался, оттягивая поездку, которая неизбежно приведет к проблемам в Кейнингзе.

— Как вижу, я снова обречен ехать верхом, — тоном страдальца произнес Перри.

— Не обращай на него внимания, Пруденс. Он побеждает в скачках, и ему будет куда удобнее, чем нам.

— Пыточный ящик, — вздохнула она. — Но мне не очень нравится верховая езда, и я не хочу испортить шляпку. А ты можешь ехать верхом.

— Я предпочитаю остаться с тобой.

Кейт подсадил ее в карету, потом обошел экипаж, отыскивая возможные повреждения.

— Ты очень дотошный, — заметил Перри.

— Мне есть что терять.

— Пруденс — замечательная женщина.

— Да.

Но это не означало, что предстоящая дорога не окажется дорогой в ад.

Они ехали молча, и Пруденс не могла придумать, как нарушить тишину. Ее все еще жгло легкомысленное высказывание Перри. Она не была лавочницей, но женщины во «Дворе белой розы» часто использовали слово «муж» вместо имени. Да и ее мать тоже так делала, если на то пошло.

Сколько других мелочей, которые для нее нормальны и естественны, окажутся вульгарными или просто старомодными? Глубокое беспокойство охватило Пруденс, смывая приятное возбуждение и радость. Она замужем и любит своего мужа, но совершенно не соответствует своему новому положению. И Кейт, хотя добр и отзывчив, ее не любит.

Если она выдохлась, то это неудивительно. Сегодня утром Пруденс произнесла брачную клятву, это стало кульминацией суматошных дней и бессонных ночей.

Взглянув на мужа, Пруденс заметила, что усталость отразилась и на нем. Он приехал верхом в Дарлингтон, вчера съездил в Дарем и вернулся обратно. Сегодня Кейт был ранен и потерял много крови. Хромает он не сильно, но раны его явно беспокоят.

После аварии у нее остались синяки, а лицо все еще временами побаливало. Пруденс решила, что отметину можно списать на дорожный инцидент, так что мерзкая выходка Дрейдейла послужит добрым целям.

Пруденс выглянула в окно, задаваясь вопросом, отважится ли Дрейдейл на открытую атаку. Определенно нет. Они едут с тремя форейторами, джентльмены вооружены, и Кейт проверил, нет ли в карете замаскированных повреждений. Пруденс это видела. Они в безопасности от Дрейдейла, но не от того кошмара, что ждет их впереди.

Дом Кейта, семья Кейта, мать Кейта.