А такого Забелин не любил и такому не верил.

И потом — против Спасского были только косвенные улики. Иони никак не хотели превращаться в прямые. Орудие преступления так и не былонайдено. Отпечатки Спасского на месте преступления тоже отсутствовали, хотя этобыло и не принципиально. За сутки можно было дезинфицировать и не такуюплощадь… Но на его теле не было найдено ни одной царапины. А ведь Мицукооставила на ком-то свою метку!

Забелин перевернул страницу и без всякого удовольствиянаписал:

СПАССКИЙ ФЕЛИКС ОЛЕГОВИЧ

1. Болван (редкостный болван. Прим. мое. Забелин).

Ничего другого на ум не приходило, и первый пункт оказалсяединственным. Только болван (при условии, конечно, что он убийца) мог непозаботиться об алиби. Хотя бы о простейшем, для которого нуженодин-единственный звонок какому-нибудь старому приятелю.

— Только болван (при условии, конечно, что он — неубийца) мог не проверить дом, вернувшись после двухдневного отсутствия.

Только болван (при условии, конечно, что он — редкостныйболван) мог целую ночь провести рядом с трупом и даже ухом не повести. И дажене заглянуть к себе под раскладушку. И не почувствовать приторного запахакрови…

И уже не болван, а законченный идиот мог сторожить дом целыйгод и не поинтересоваться его историей.

А тут еще улика, найденная на полочке в ванной в квартиреМицуко… Забелин пристегнул к ней несколько других улик. Которые добыл сам,незаконно, в обход дела. И попросил Крянгэ сделать по ним заключение. Теперьоставалось только ждать визита судмедэксперта.

…Крянгэ появился в конце дня, когда Забелин, загнавший себяв угол размышлениями по скользкому сатанинскому делу, рисовал в заветнойтетрадке круги, ромбы и параллелепипеды.

— Работаешь? — спросил он у Забелина.

— Пашу, — хмуро отозвался тот. — Как коньпедальный.

— Как кто?

— Такие игрушечные лошади, знаешь? G педалями.Вжик-вжик. Вжик-вжик. Ну, о чем нам нашептала экспертиза?

— Ты по поводу того, что мне дал? Слушай, где ты вообщеэто надыбал? — Нос у Крянгэ подозрительно лоснился, что было первымпризнаком сжирающего эксперта любопытства.

— Сначала официальное заключение, — отрезалЗабелин.

— Ну хорошо. Смерть гражданки Алексеевой Е. С.наступила в субботу вечером, между десятью тридцатью и одиннадцатью часами, врезультате…

— Да сам я знаю, в результате чего! — заорал наКрянгэ Забелин. — Что дальше?

— А дальше у меня для тебя интересное известие, —улыбаясь, сказал тот. — Незадолго до смерти девушка имела сексуальныйконтакт.

— Действительно интересное…

— Тебя, я смотрю, это совсем не волнует…

— Отчего же… Волнует. Сексуальные контакты являютсямоим приоритетом.

— Тогда продолжу. В каминной золе содержатся небольшиефрагменты ткани. Скорее всего — это одежда жертвы. Сожжена практическиполностью. Кроме одежды, жгли еще какие-то бумаги, довольно жесткие, возможно —кусочки картона. На это указывает специфический состав пепла. Бумаги эти жглиуже после того, как одежда была уничтожена.

— Что еще?

— Теперь по поводу нитки, которую мы извлекли у нееиз-под ногтя. Нитка — достаточно плотная, от красной фланелевой рубашки…

— Неужели кто-нибудь до сих пор носит фланелевыерубашки?

— Не кто-нибудь, а скорее всего убийца. Что касаетсямикрочастичек кожи… Опять же у нее под ногтями… Экспертиза по ним займет чутьбольше времени. Но к концу недели, думаю, справимся. А группу кровипредполагаемого убийцы могу сообщить тебе уже сейчас. Четвертая группа, резусотрицательный…

— Н-да… — Забелин откинулся на спинку кресла. — Ау самой жертвы?

— Вторая, резус положительный.

— А у Спасского?..

Крянгэ надолго замолчал. А потом произнес с едва скрытойдосадой:

— Первая, резус положительный.

— И что мы имеем, Федор Игнатьевич? — Что?

— А имеем мы полную задницу. Как я, впрочем, ипредполагал. Да, если тебе интересно… Феликс Спасский длительное время состоитна учете в одном частном пикантном кабинете… После тяжелой травмы три годаназад… Короче, он импотент… Во всяком случае, был им до последнего времени.

Лицо Крянгэ исказила гримаса, и он инстинктивно прикрылрукой пах.

— На себе не показывай, — посоветовал Забелин.

— Бедняга… — Крянгэ принялся интенсивно плеваться черезлевое плечо.

— Так что твое сообщение о романтическом соитии в жилу,как ты понимаешь… Ладно, оставляй мне это чертово заключение, я попозже с ним ознакомлюсь.Что с моей просьбой?

— Ну, наконец-то! А то заключение, заключение…

Крянгэ бросил на стол Забелина красную папку, присел на стули принялся постукивать пальцами по еще одной папке. Зеленой.

— Зеленый — цвет надежды. Колись, — воззвалследователь к эксперту.

— Может быть, ты мне объяснишь для начала?

— Все будет зависеть от того, что ты мне принес.

Крянгэ, невольно поддавшись торжественности момента, раскрылпапку и хорошо поставленным голосом взвыл:

— Начнем с волос. Структура образца “а”, найденного вквартире убитой, и образца “б”, предоставленного эксперту Крянгэ Ф. И.следователем Забелиным Д. К., абсолютно идентична. Из чего следует вывод, чтоволосы эти принадлежат одному человеку.

— Дальше.

— Пункт второй. Отпечаток большого пальца правой руки,обнаруженный на бокале в квартире убитой, и отпечаток, предоставленный экспертуКрянгэ Ф. И. следователем Забелиным Д. К., полностью совпадают. Из чего следуетвывод, что отпечатки эти принадлежат одному человеку.

— Да… Одному человеку.

— И ты знаешь, кто этот человек?

Забелин поднялся и принялся ходить по кабинету. —Возможно, Федор Игнатьевич. Возможно… И все равно, кем бы он ни был… Я непонимаю, как они попали в особняк! И он, и девушка… Свидетели утверждают, что кособняку никто и близко не подходил…

— Ну, на свидетелей в таких делах…

— Их было трое! Трое свидетелей. Ты понимаешь — трое.Они работали на открытой площадке, в том крыле, которое выходит на “Чертовумельницу”. Я сам ее видел… Оттуда хорошо просматривается вход в особняк… Началив субботу, в восемь утра. Там же и обедали. И закончили в половине двенадцатогоночи. И никого в особняке не было.

— Стало быть, уходящего Спасского они тоже не видели?

— Нет. Но это не противоречит показаниям самогоСпасского. Он ушел в половине седьмого, в сторону Юкков. Там вышел на трассу.Говорит, что поймал попутку. Так что видеть они его не могли. И вообще виделисторожа крайне редко, даже когда он был в доме. Спасский мог неделями невыходить из особняка. Слыл затворником.