— Я решила, что к бабе Рае не стоит ехать вообще. Раз выговорите, что днем можно что-то подслушать, дорога каждая минута.

— А как же одежда?

— Ради сына готова поступиться даже модой, — гордо заявилая.

Американец добрым взглядом выразил мне свое уважение. С этимуважением я Москву и покинула.

В дороге американец повел себя как всегда неприлично:вытащил свой мешочек и давай молится. А чем же должна заниматься я? Умирать отскуки?

— Можете вы хоть чем-то даму развлечь? — не скрываяраздражения, спросила я.

Он пожал плечами и ответил:

— В принципе, наверное, могу, но не ставлю перед собой такойзадачи.

«Ответ прозвучал нагло,» — мысленно отметила я, делаявыводы, что совсем он недрессированный, этот американец.

— Неужели вы можете говорить и думать только о Боге? —изумляясь, воскликнула я.

— Могу я все, но стремлюсь лишь к тому, что доставляет мненаслаждение.

— К этому и я стремлюсь, хоть и не монахиня, так в чем жеразница между нами?

— В том, что я осознал назначение своей души, а вы нет,потому и страдаете.

Мне стало обидно:

— Я страдаю? Только и делаю, что наслаждаюсь буквально всем:едой, мужчинами, подругами, зрелищами и даже шляпками. Ум мой постояннонаходится в поиске чем бы насладиться еще.

Монах усмехнулся, с удовлетворением кивнул и согласился:

— Да, вы во власти кармы, неизбежно ведущей вас к ВысшейИстине: наслаждение души только в чистом и преданном служении ВерховнойЛичности Господа. Все остальное — иллюзия, а в ней падение. Когда-нибудь ценоймногократных рождений вы придете к этой истине, пока же майя завлекает вас в сетиматериальных наслаждений.

— Кто она, ваша майя? Вы столько уже говорите о ней, а я незнаю.

— Майя — низшая, иллюзорная энергия Верховного Господа,которая правит материальным миром. Майя — это забвение своих вечных отношений сВерховной Личностью Господа. Майя запутывает нас чередой материальных желаний,заставляя нарабатывать карму, и уводит от Духовного Царства, заставляет умиратьи рождаться, вместо того, чтобы жить вечно.

— Зачем же нам горе такое? Зачем же майя эта посланаГосподом нам? — удивилась я, памятуя о прошлой речи монаха, где он расписывалдоброту Господа.

— Майя призванна воспитывать падшие в этот материальный мирдуши. Она многообразна в своих проявлениях, она дает массу соблазнов с однойлишь целью: не дать попробовать того, чему нет равного: наслаждения истинногослужения Господу. Раз вкусив наслаждения истинного служения Верховной ЛичностиГоспода, человек откажется от всего материального и не пожелает расставаться сДуховным Царством, но вкусить этого он может лишь очистившись от скверныжеланий, уводящих его от Абсолютной Истины.

Тут уж я никак не могла промолчать:

— Разве дело только в желаниях? Можно подумать, что мыприходим в благоустроенный мир. Приходится изрядно поработать, прежде чемвкусишь хоть чего-нибудь, не говоря уже о наслаждениях.

— И все же желание движет людьми — желание наслаждений. Вматериальном мире люди живут в погоне за миражом, ищут счастье, а находятнищету, голод, холод, предательство близких, болезни, душевные страдания исмерть. Короткий миг наслаждения в этом мире достается страшной ценой труда истраданий, в Духовном же Царстве Господа наслаждение длится вечно и нет здесьтакого удовольствия с которым это наслаждение можно сравнить.

— Да что вы говорите? — изумилась я. — Там что,действительно такой кайф?

— Невыразимый, — заверил монах.

Я разволновалась, как же так, где-то есть вполне доступныйкайф, а я даже и не попробовала.

— Послушайте, — воскликнула я, — но неужели нет другогопути? Неужели обязательно надо отказываться от этой жизни? Отказываться от еды,секса и шляпок? По— другому испытать этот кайф нельзя?

Монах, горестно качая головой, ответил:

— Этот материальный мир для того и существует, чтобы падшаяличность путем приобретения опыта через страдания очистилась и вернулась вДуховный Мир для преданного служения Господу и наслаждения.

Я разволновалась еще больше. Это сколько же мне еще тутпридется страдать, пока я очищусь? И хватит ли моего терпения? А счастье,кажется, так близко. Вон, монах какой-то уже на пути к нему.

— Послушайте, — воскликнула я, — но если ваш Бог так добр,что выполняет любые мои желания, выходит осталось лишь выбрать чего пожелать?Могу я к примеру уговорить его дать мне немножечко счастья, или хотя бытерпения, чтобы поскорей очиститься и попасть туда, где вечное блаженство?

Чертов монах в ужасе закатил глаза и продекламировал:

— Я попросил Бога даровать мне терпение, и Бог сказал мне:«Нет». Он сказал, что терпение — результат испытаний. Его не дают, азаслуживают. Я попросил Бога подарить мне счастье, и Бог сказал: «Нет». Онсказал, что дает благословения, а буду ли я при этом счастлив, зависит от меня.

— Но мне он и благословения не дает! — с обидой воскликнулая.

— Дает, но вы его не принимаете, потому что лишены веры.

«Нет, с этим Богом, вижу, не договоришься никак. Так и будустрадать в сетях майи, пока не вырожусь во что-то приличное,» — подумала я и,твердо решив выпытать у монаха все его тайны, проявила всю свою хитрость имастерство.

Монах же твердо стоял на своем: вера, отречение от всегоплотского и мирского: от мяса, алкоголя, секса, моды и даже косметики и лишь послеэтого можно приступать к чистому и преданному служению Верховной ЛичностиГоспода.

Приступать, — вся жизнь уйдет на одно отречение. А кайфоватькогда? Отрекусь от всего, а вдруг и нет никакого Господа? А жизнь-то уже тю-тю…и ничего не вернуть — впереди лишь земля и черви.

Где гарантии?

— Что вас пугает? — изумлялся монах. — То, что вы проведетесвою жизнь в благости? Даже если бы не было Господа, чистая жизнь лучше, чемзамутненная сексом, никотином и алкоголем. Во всяком случае длинней.

— Но кому нужна такая стерильная жизнь? Ее протяженность ужевоспринимается скорее как зло, чем как благо.

За спором с монахом дорога промелькнула в одно мгновение, ия не заметила как подъехала к тому кафе, в котором гнездятся «братаны».

— Мне следует идти, — сказал монах, как только яприпарковала неубиенный Марусин «Жигуль» в знакомом уже дворе. — «Братаны»могут не сразу появится, к тому же они очень много болтают попусту…