их убить, особенно из-за отверстия во лбу Клаудии Косио, совсем как в одном из его романов. Вероятно, убийца сделал это ее туфлей, и мы должны отыскать пару, как в сказке про Золушку, чтобы найти его.

– Эта коробка превращает Игнасио в подозреваемого, – заключает Лусина. – Боже мой!

Эстебан кладет туфлю на место и закрывает коробку.

– Я возьму ее с собой, Элена. А вы обе пока не стройте догадок. Ни к чему делать поспешные выводы. Займемся расследованием.

27

Четверг, 12 сентября 1985 г.

10:00

Заселение долины реки Лаха земледельческими общинами началось в 200 году нашей эры, судя по найденным в этом регионе керамическим изделиям. Здесь же брат Хуан де Сан-Мигель основал первую часовню в честь святого архангела Михаила, своего покровителя, давшего название городу. Часовня находится в общине Сан-Мигель-эль-Вьехо, где живет Адольфо Мартинес. Несколько дней в неделю Адольфо посвящает уборке в старой церквушке, а в остальные ловит карпа и морского окуня в водохранилище.

Каждый день он встает до рассвета и выходит из дома, покормив живность: семь кур, петуха, корову, свинью и жеребца. Человек он немногословный, а если изредка что и скажет, то в основном своему коню. С женой он почти не общается, так, отдельными словами и междометиями, на упрощенном языке, которого им хватает, чтобы понять друг друга. Они живут в доме из глинобитного кирпича, веток и соломы, с земляным полом и окнами без стекол – таком же, как и все остальные в их поселении, где дороги пыльные и каменистые, дни длинные, а большинство жителей – родственники. Адольфо знает имена всех соседей, но никогда не здоровается с ними при встрече, а просто кивает с лошади, касаясь кромки шляпы.

Сегодня он летит галопом, погоняя скакуна, не разбирая дороги. Его шляпа цепляется за ветку мескитового дерева и слетает с головы.

Адольфо не знает, к кому обратиться. Внезапно видит на дороге своего кума (одного из многих).

– Покойница, – задыхаясь, говорит он куму, с которым за весь год не перемолвился словечком. Адольфо поспешно (насколько позволяют его почти семьдесят лет) слезает с лошади и повторяет: – Покойница.

* * *

Едва поднимается туман, рассветное солнце вспыхивает в воде; на ее поверхности утки и цапли чертят круги. Когда Адольфо ловит рыбу, ему кажется, что лодка плывет по небу, а рыба парит среди облаков.

Подходя утром к берегу на лодке, он обнаружил зацепившееся за бревно тело лицом в грязи.

В водохранилище часто гибнут дети, старики, женщины, мужчины, утянутые в глубины его чрева алчными ветками.

Когда Адольфо перевернул труп, тот изрыгнул черную кашу из грязи с водой. Ладони женщины были сжаты в кулаки. Некогда белая блузка стала неопределенного коричневато-зеленого оттенка, а красные цветы на пуговицах пунцовели подобно лотосам. Волосы походили на каштановую медузу. Голубые глаза женщины, выцветшие от воды (или так ему показалось), напомнили Адольфо взгляд его слепого деда, мертвый взгляд, который преследовал его с детства, как глаз старика в рассказе По[32].

* * *

Новость быстро облетает округу, и люди стекаются на берег водохранилища, прямо к устью реки Лаха, в настоящий момент почти неразличимому из-за поднявшегося уровня воды. От потрясения Адольфо не узнал мертвую женщину, зато узнали другие, и имя Эванхелины дошло до дома семьи Монтеро. Настойчивый стук в дверь спальни, где все еще спит чета Монтеро, вынуждает супруга подняться и открыть. На пороге – одна из служанок с потным и красным лицом, пробежавшая пять километров от самой дамбы. Во рту у девушки так пересохло, что язык прилипает к небу, и отец Эванхелины с трудом понимает слова: он должен идти к реке, потому что его дочь нашли утонувшей.

Мужчина быстро надевает коричневые туфли и выходит из дома в полосатой пижамной рубашке. Когда он прибывает на место, его не успевают остановить: почти восьмидесятилетний сеньор Монтеро толкает офицера, вставшего на пути, и бросается к телу дочери. Упав на колени рядом, он поднимает ее из грязи и, не переставая звать по имени, прижимает к груди – сцена очень похожа на ренессансный образ оплакивания Христа.

– Сеньор… – вмешиваются полицейские. – Вам нельзя здесь находиться.

Сеньор Монтеро не обращает внимания, он слышит только собственный голос, повторяющий имя Эванхелины. Не замечает он и криков сына, прибежавшего следом.

Полицейские настойчиво оттаскивают отца от дочери, чтобы не мешал им выполнять работу. Сын говорит, что сам его урезонит, но, встретившись взглядом с глазами утонувшей сестры, забывает все доводы и падает на колени рядом.

Голос сестры Эванхелины привлекает внимание:

– Это Франко, это все Франко! – кричит она своему отцу, брату и Мигелю Переде, который только что появился на месте происшествия. Она стоит в грязи, не смея подойти ближе, не желая видеть сестру мертвой. – Он избивал ее. Он ее убил.

Брат машинально поднимается на ноги, чтобы бежать в дом зятя, движимый тем же инстинктом, что и в детстве, когда защищал сестер, но полицейские останавливают его и задерживают на все утро, ограничивая в передвижениях.

В десять часов тело Эванхелины отправляют в морг на машине «Скорой помощи» в сопровождении семьи Монтеро.

* * *

В кабинете Франко Мигель Переда распекает владельца «Вестника Альенде», который делает глоток рома из бутылки. На ковре валяются другие бутылки, книги, бумаги, ручки, фоторамки, пресс-папье, битое стекло и предметы, чье точное происхождение теперь неизвестно. Они покоились на строго отведенных местах, пока не стали жертвой ярости, которую Умберто Франко обрушил на все без разбора.

– Умберто, послушай, ты должен мне объяснить, что случилось. Что ты сделал с женой?

Франко наблюдает за Передой сквозь бутылку, его глаза налиты алкоголем, ненавистью и кровью.

– Знаешь, что натворила эта идиотка?

Мигель Переда качает головой.

– Отнесла фотографию Антонио Гомесу. Чертова паскуда отнесла ему снимок.

– Какой снимок? О чем ты?

– О фото, которое соплячка сделала тем вечером. Ты не помнишь?

– Нет.

Франко в отчаянии прижимает ладонь ко лбу и снова прикладывается к бутылке. Переда выхватывает у него из рук «Бакарди».

– Нужно, чтобы ты был трезвым, тебе еще давать показания.

– Показания? Нет… Я не буду ничего давать. Ни-че-го, – говорит Франко, икая. – Гомес вернул мне фотографию, он не намерен ее публиковать. Вот, смотри.

Заплетающейся походкой владелец газеты пересекает кабинет, наступая на разбросанные по полу вещи; он хочет дотянуться до стола, но спотыкается и падает на колени, ударяясь головой об угол.

– А, черт! – Рана тут же начинает кровить. Он прикладывает обе руки ко лбу. – Черт!

Франко медленно встает с помощью