Майор кивнул Уланову:

— Вскрывайте вход, Роман Владимирович.

Уланов достал из рюкзака свой прибор. Вставил в скважину гибкий шнур, включил систему. Шнур надулся, приняв положение выступов и впадин настоящего ключа, затвердел.

Майор повернул его и вытащил. Внутри что-то щелкнуло.

Он взялся за скобу, поднял крышку люка.

Внутренности осветил Молчунов.

Вниз вела прямая лестница.

Уланов ринулся туда. Дунин и слова сказать не успел. Но, в принципе, майор поступил правильно. Если аппаратура специалиста дала сбой, и в подвале кто-то все-таки был, с ним встретиться должен был боевой офицер.

Уланов же, включив в подвале свет, крикнул:

— Майор! Ящики вдоль стены с характерным обозначением.

Смолинскому передали голосом:

— Нашли…

Вниз спустились Дунин и Демко, Лазарев и Молчунов остались наверху.

— Вот, — рукой указал на ящики Уланов, — склад. Мы нашли его, майор.

— Да, похоже, ящики с обозначением химического оружия. Именно такие используются для транспортировки боеприпасов с зарином.

— Что будем делать?

— Спокойно, Роман Владимирович. Я говорил, спешка здесь во вред.

Он вновь открыл свой кейс, колдовал над аппаратурой недолго.

Замигали какие-то лампочки.

— Вот и нашли, — каким-то странным голосом произнес майор Дунин.

— В чем дело, Сергей Петрович?

— Промахнулись мы, Роман Владимирович.

— Не понял? Что значит промахнулись?

Дунин выдал приговор:

— В подвале нет отравляющего вещества. Ни-ка-ко-го!

— Что? — остолбенел Уланов, придя в себя, показал на тару: — но вот же ящики.

Дунин вздохнул:

— Да ящики есть, ровно тридцать штук, сколько и должно быть, но они… пусты.

— Как же так? Что значит пусты?

Уланов бросился к ящикам, вскрыл ближний, только деревянные подставки внутри да поролон. То же самое во втором, третьем… десятом.

Он опустился на один из них.

— Ничего не понимаю.

— Вот и я не понимаю.

Дунин поднялся наверх, выключил генератор. И вообще отключил всю аппаратуру, кивнул Молчунову:

— Прапорщик, сложите все в контейнер.

Известие о «пустышке» облетело всех, и у всех офицеров и прапорщиков было недоумение на лицах.

Пробился сигнал вызова Смолинского.

— Да?! — ответил Уланов.

— Ну что там у вас, говорить можете?

— Лоханулись мы, Владимир Алексеевич.

— Что? Что значит ло… что значат твои слова?

— А то и значат, ящики из-под химических зарядов в подвале, а Гекзина нет.

Минутная пауза. Затем недоуменное:

— Как это нет?

— Вот так, ящики пустые. Боевики успели вывезти заряды.

— Но когда?

— Вы у меня спрашиваете?

— А ну наверх, в холл первого этажа.

— Иду.

Уланов чувствовал себя разбитым. Неожиданно навалилась усталость, раздражение, сменившееся обреченностью.

Он присел на подлокотник кожаного кресла, поставив между ног ненужный теперь «Винторез»!

Полковник Смолинский буквально ворвался в холл.

— Улан! Что все это значит?

Ответил Дунин:

— Не кричите, Владимир Алексеевич. На этот раз террористы переиграли нас. Страшно подумать, что сейчас где-то они могут закладывать заряды со смертельным веществом.

Полковник потер виски:

— Так, спокойно, спокойно. Ящики здесь, значит, со складом мы не ошиблись. Но… террористы каким-то образом узнали об акции. А посему вывезли заряды. И было это до выхода на позиции наблюдения группы УФСБ Шанина, то есть до 11 утра. В Москве переправить заряды без тары они не могли, да и в Переслав тоже. Их опасно по шоссе везти, не то что по грунтовкам, так как заряды без контейнеров, разобьется один, второй, и хана перевозчикам. Следовательно, вывезли аккуратно и куда-то недалеко отсюда.

Уланов проговорил:

— В районе, товарищ полковник, десятки населенных пунктов, столько же всяких делянок, глубже на северо-восток болота, но не сплошные, сначала с островами, охотничьи и рыбацкие дома на озерах, уйма мест, где можно спрятать заряды.

— Надо думать, Рома.

Голос подал Чернов, вошедший в холл:

— Охрана не могла не видеть, как заряды вывозились из усадьбы и направление вывоза. Нет, то, что это смертоносные заряды, они наверняка не знали, но машину…

Полковник кивнул:

— Охрану сюда. Всех троих. Развязать, кляпы снять. Привести в себя.

Охрана пришла в себя. Им дали время размять руки и ноги.

Лютиков и Лазарев ввели всех троих.

Те с испугом смотрели на вооруженных бесшумным оружием, в новой боевой экипировке суровых мужчин.

Полковник подошел к ним:

— Старший кто?

— Я, — ответил довольно коренастый мужчина.

— Кто, я?

— Жаров Алексей, начальник наряда по усадьбе.

— Когда заступили?

— В 20.00.

— Кто до вас стоял?

— Наряд Коли Матвеева.

— Сутками службу несете?

— Так точно.

Смолинский сунул перед физиономией старшего наряда удостоверение:

— Врубаешься, кто здесь работает?

— Управление по борьбе с террористической угрозой службы безопасности? — изумился Жаров.

— Именно, а я полковник Смолинский. Мне надо знать, что происходило в усадьбе вчера и сегодня до 11.00. Телефон есть?

— Ваши забрали.

Смолинский кивнул:

— Вернуть!

Лазарев сходил к Громову, находившемуся с Киселевой и перебинтовывавшему женщине ссадины на коленях у внедорожника. Вернулся.

— Ему! — кивнул полковник.

Жаров взял телефон.

— Твой?

— Так точно.

— Звони Коле Матвееву.

— Но…

— Никаких «но», плевать мне на время. И предупреди, взбрыкнет, его прессанут ребята из местного ФСБ. Да так, что на всю жизнь запомнит.

Старший охраны проговорил:

— Да я не в этом смысле.

— А в каком?