Уланов спросил:

— Кто конкретно выходил на убийство?

— Так это, Васька Лахно, Руслан Чистяк и Колька Карасев.

— А разве это были не твои люди?

— Да что вы, избавь господь, — изобразил наигранное недоумение Боганов, — я всегда держался от них как можно дальше. Это же головорезы, бандиты.

— А вот Потапов, умирая, я, кстати, ехал с ним из Москвы в одном купе, сказал, что на него напали твои люди. Так и сказал, это люди Богана. Нетрудно догадаться, что Боган — это ты.

— Не знаю, почему так сказал Игорь Васильевич. Возможно, вы недослышали?

— У меня хороший слух.

— Я клянусь, никого на Потапова не посылал.

— А кто посылал?

— Да это все турок да Губер.

— А ты, значит, ни при чем?

Боганов вздохнул и вдруг перекрестился:

— Вот вам крест, граждане офицеры, если я в чем и виноват, так это в том, что не раскрыл банду сам, понадеялся на Потапова. А потом… когда его убили, просто струсил.

Смолинский прервал допрос Уланова:

— Так, хватит этой лирики.

Он строго взглянул на Боганова:

— Мне плевать на наркоту, притоны, бабки, этим займутся другие люди, и они узнают все. У меня вопрос, ты знал, что в усадьбе мэра хранилось отравляющее вещество?

— Что? — Боганов так скривил физиономию, словно услышал смертный приговор. — отравляющее вещество?

— Да.

— Слышал, что турок Гюнтер и Ефимов, который якобы утонул, завозили какие-то ящики в усадьбу. А вы разве не нашли их?

— Ящики нашли, но в них ничего нет.

— Как это?

— А вот так. Пустые ящики. Отравляющее вещество вывезли. И вот теперь для тебя наступает момент истины, Боганов. Мы должны знать, куда вывезли смертоносное химическое оружие. Предупреждаю, если произойдет террористический акт, то тебе никакие связи не помогут, пойдешь под суд, как член банды, более того, как один из ее главарей. А это пожизненный срок. Несмотря ни на что.

Боганов растерялся. И сейчас он не играл:

— Но… граждане… я действительно не знаю, куда могли вывезти содержимое ящиков. Всем, что у меня есть, клянусь.

— Оставь свои клятвы. Значит, не знаешь?

— Нет. Поверьте. Я готов помочь, но… в этом случае не могу.

— Это плохо. Для тебя же Боганов — очень плохо.

— Но граждане, господа… я сам пришел к вам, я готов дать показания против бывшей супруги, мэра. Но о делах турка и бабы Губер мне ничего не известно.

Сигналом вызова сработал телефон Смолинского, он ответил:

— Да, Вадим.

Орленко доложил:

— Мне удалось извлечь из камер слежения устройство автоматического копирования записей.

— Неси ко мне! Я в кабинете, первый этаж, …

— В курсе.

Капитан пришел с ноутбуком.

Поставил его на стол, взглянув на Боганова.

Полковник сказал:

— Ничего, давай при нем.

— Нас вечер интересует или только утро?

— Утро!

— Минуту.

Он вставил портативное устройство во вход ноутбука, прошелся по клавишам.

— Вот, Владимир Алексеевич. Время 9.42. К воротам подъезжает «Лексус» и «Мазда». За ними «Сузуки». Под навесом «Газель».

Полковник, Уланов и Боганов видели, как старший охраны открыл ворота. Внедорожники и седан встали у фонтана. Вышли люди.

— Стоп-кадр, — скомандовал Смолинский.

Повернул ноутбук к Боганову:

— Кто на экране?

Бывший уже городской чиновник показал пальцем на смуглого мужчину:

— Турок, Тургай Гюнер. Баба у «Лексуса» и есть госпожа Губер Алевтина Константиновна. Я слышал, как мэр так называл ее.

— Подожди. Вадим, — сказал Смолинский, — Улан, глянь.

Роман посмотрел. Дама в черном парике, больших черных очках, платье.

— Фигура похожа на фигуру одной женщины.

— Тоже Америку открыл. С такой фигурой у нас миллион женщин.

— Меньше!

Полковник взглянул на него:

— Ты еще можешь шутить?

— А почему нет, перед тем, как застрелиться?

Смолинский кивнул капитану:

— Продолжай.

На картинке высветились трое довольно молодых мужчин.

Уланов воскликнул:

— Глаза!

— Что? — повернулся к нему Смолинский.

— У крайнего слева мужчины глаза, такие же, как у одного из троицы в поезде.

Полковник приказал Орленко:

— Приблизь картинку.

Офицер подчинился.

— Ну точно, это мужик, что посмотрел на меня на ходу в тамбуре.

— Ясно. Боганов?

— Я, — подобострастно ответил бывший чиновник.

— Кто это?

— Так Лахно, Чистяк и Карасев. А чего они тут делали?

— Посмотрим.

Далее на экране пошло видео, как Карасев прошел к «Газели», сменил номера, видимо, их не меняли после поездки в Москву. Сел в кабину, завел двигатель. Гюнер и женщина прошли в дом. Охранник, видимо, получил приказ сидеть в своей сторожке и закрыть ворота. Звука не было, только изображение.

У Лахно и Чистяка были с собой сумки, мешки, рюкзаки.

Карасев подогнал «Газель» к центральному входу здания. Вышел из кабины, открыл борт, поднялся в кузов.

В 10.10 Чистяк аккуратно вынес первый рюкзак. Передал Карасеву. Тот так же аккуратно принял его, понес в глубь кузова. Внутри камеры не видели, мешал тент. Появился Лахно с сумкой. Объявились на крыльце и Гюнер с Губер. Женщина прикурила сигарету. Гюнер что-то говорил ей. Она только кивала головой.

В 10.32 загрузка была завершена. Троица боевиков закрыла борт, Чистяк и Карасев сели в кабину «Газели», Лахно в «Сузуки». Открылись ворота, грузовик и внедорожник выехали с территории и за площадкой повернули направо. Не налево, откуда появилась банда, а направо.

— Стоп, — вновь дал команду Смолинский.

Уланов кивнул:

— Видел, Владимир Алексеевич, груз повезли от города, а не к нему. Впрочем, эта дорога имеет выход и на восточное шоссе.

— Первый населенный пункт справа?

— Село Озерное.

— Там можно спрятать груз?

— Отчего нет? Не понятно, зачем «Сузуки» покатил за «Газелью», один грузовик привлек бы внимания меньше.