Ревнивая жена ничуть не лучше ревнивого мужа. А может, ихуже. Я вспомнила слова Эсмиры, что отношения Стрекавина и Ланы развивались повосходящей. Кажется, об этом догадывались не только его сотрудницы, но и егожена. Впрочем, от жены такое скрывать бывает труднее всего.

— Все сволочи, — с ненавистью произнесла Маша, — любойкобель готов побежать, если только его позовут, и забыть обо всем на свете.Давить их нужно, всех до единого давить! Или оскоплять.

— Вы знали, что у вашего мужа есть постоянная любовница? —Теперь я в этом уже не сомневалась.

— Я делала вид, что не знаю. — Маша встала, подошла ксерванту. Открыла его, достала какую-то сложенную бумажку, раскрыла этотнебольшой пакетик, высыпала из него белый порошок на ладонь и слизнула его сруки. Если это то, что я думаю, то она слишком рано перешла на такую необычную«форму поддержки». Маша вернулась на диван.

— Так вы знали о квартире до того, как я вам о ней сказала?— Мне многое становилось все более ясным.

Она курила и молчала. А я видела, что Маша нервничает.

— Мне сообщили. Теперь я понимаю его игру. Он заранее всеспланировал. Негодяй! Он все продумал заранее.

— О ком вы говорите?

— Конечно, об Артуре. Это современный Яго. Он все время рассказывалмне о похождениях моего мужа, сначала намеками, потом откровенно.

— Вы были любовниками?

— Какая глупость! Конечно, нет. Но Артур решил, что такой«мачо», как он, может меня привлечь. Дурак, он не понимал, что самаясексуальная часть тела мужчины — его голова. А головы у него не было. Былатолько зависть к Вадиму и ненависть. Вадим заплатил за него довольно большуюсумму в счет его долга и взял на работу. Артур считал, что попал в долговуюяму, как он говорил. И вместо благодарности решил, что можно меня использовать.Все время пытался вызвать меня на откровенный разговор. Когда у мужчины нимозгов, ни денег, он начинает гордиться своими яйцами. Считал себя неотразимымлюбовником. Все они такие… Моя мать всю жизнь мучилась с отцом, и я терпела Вадимастолько лет…

Маша замолчала, раздавила вторую сигарету и сразу досталатретью.

— Я даже машину водить научилась, — со злостью призналасьона, — чтобы следить за этой влюбленной парочкой. Представляете, что ячувствовала, когда на своем «БМВ» ездила за ними по городу? И еще я узнала, чтоон хочет подарить квартиру своей любовнице, этой искусствоведше,интеллектуалке, которая не гнушается отбивать чужого мужа. Думаете, онавстречалась с ним просто так? Ничего подобного! Она же еврейка, они все продумываютзаранее. И тетка специально познакомила племянницу с Вадимом, имея дальновидныепланы… Но у них ничего не получилось…

Я ошеломленно посмотрела на Машу. И многое начала понимать.Многое, если не все…

— Вы сами его убили, — шепотом проговорила я, хотя мнестрашно было об этом даже подумать. Маша была единственным человеком, которогоя не подозревала.

— Это Артур. — Она смотрела перед собой каким-то осоловевшимвзглядом. — К тому времени Вадим сказал мне, что собирается разводиться со мнойи жениться на другой женщине. Вы понимаете на ком. Он собирался на нейжениться. А у меня оставались на руках дочь, глупый брат и не работающая мать вЗарайске. Куда мне идти? Кому я нужна в тридцать лет с ребенком на шее? Но язнала Вадима. Если он решил, то просить его изменить решение бесполезно. Он былупрямый, как мул. К тому же эта Лана его основательно окрутила. Он сказал, чтособирается со мной разводиться. Я проплакала три дня. И вдруг поняла, что уменя ничего нет. Абсолютно ничего нет. Ни квартир, ни машин, ни дачи, ни счетав банке, ничего. Даже наши машины зарегистрированы на его имя. И он собирался уменя все отнять.

Она снова встала, подошла к серванту и еще раз достала свойпакетик. На этот раз высыпала все содержимое на ладонь и быстро слизнула.Закрыла глаза, чуть пошатнулась, вернулась на диван и снова закинула ногу наногу. Полы халатика разошлись в разные стороны, обнажив красивые ухоженныеноги.

— Артур решил мне помочь, — глухо продолжила Маша, — теперья знаю почему. Он считал, что я буду молчать, если он «приватизирует» квартируна Чистых прудах в качестве услуги за его работу. Все полагали, что мы отдыхаемна курорте, а на самом деле Вадим был в Германии и потом прилетел к нам на одиндень, чтобы попрощаться. Он объявил, что найдет для нас с Катей трехкомнатнуюквартиру, чтобы мы могли там жить. Я поняла, что это конец. У нас не будет нидачи, ни денег, ни машин. И когда Вадим полетел в Москву, я позвонила Артуру. Вресторане Вадим обедал один, а затем вышел и сел в машину Артура. Они выехаликуда-то за город, деталей я не знаю и не хотела бы знать. Артур выстрелил ему взатылок, как он говорил. И где-то похоронил. Вот и все. А потом вернулся ипозвонил мне. — Маша тяжело вздохнула. В глазах у нее стояли слезы. — Я обязанабыла подумать о своей дочери, — с вызовом добавила она, — у меня не былодругого выхода.

Наступило тягостное молчание. И вдруг раздался характерныйшорох. Мы обе повернули головы. Кухарка? Нет, она была на кухне. Этот шорохдолетел до нас с лестницы. Господи, только не это! Маша вскочила с дивана,бросилась в коридор.

— Катя! — крикнула мать нечеловеческим голосом. — Что тыздесь делаешь?

Девочка, оказывается, все слышала. Она сидела на лестнице, иее била крупная дрожь.

— Катя! — закричала Маша. — Это все неправда. Я все этопридумала, Катенька…

Потом было страшно. Машу колотило. Катя вырывалась из еерук, плакала, кричала, царапалась. Девочку с трудом уложили спать, и приехавшаяиз города няня уселась у ее постели. Так прошло три часа. Наконец мы сноваостались вдвоем в гостиной. И снова Маша достала свой порошок — новый пакетикиз другого тайника. Я уже понимала, что порошок служит ей своеобразнымболеутоляющим. Мы сидели за столом и молчали.

— Все повторяется, — вдруг сказала Маша, — за грехи отцоврасплачиваются дети. Все повторяется.

Я могла отнести эту фразу к ее отношениям с Вадимом, новдруг поняла, почему она говорит об этом. Я вспомнила рассказ Николая о том,как мама искала их и все время плакала, а Маша уводила своего маленького братаиз дома и пряталась с ним у соседей. Их папа-электрик не обратил внимание намокрую землю, когда подошел к щиту. Как это электрик мог не обратить вниманиена мокрую землю? И еще сама Маша сказала, что мать все время мучилась с ихотцом. Мать, которая теперь осталась одна в Зарайске, не пожелав переехать вМоскву.

— Ваш отец, — произнесла я, с трудом выдавливая слова, —погиб. Вы знали, что его убила ваша мать?..

— Не смейте! — закричала она. — Не смейте об этом говорить.

— Свод Хаммурапи, — вспомнила я слова Эсмиры, — древний своднаказаний. — Маленькая Маша увидела или узнала правду о смерти своего отца. Ивозненавидела на всю жизнь мать. Какое страшное наказание для несчастнойженщины, так никогда и не сумевшей оправдаться перед дочерью. И сегодняситуация повторилась. Катя узнала, что ее мать причастна к убийству ее отца.Она пока еще не все поняла, не все осознала. Но пройдет пять, десять, двадцатьлет, и она будет ненавидеть свою мать все сильнее и сильнее за то, что такогда-то отняла у нее отца. В таких случаях начинаешь верить в Бога.