рассказывал, — замахала руками Таня, — в следующий раз можешь сокращать, говорить, не «как Сергей рассказывал», а «как серрасс» или «как расссер», например. — Таня первая прыснула с собственной шутки.

— Так вот, — Ира сжала изо всех сил губы, чтобы те не расползлись в широкую улыбку, — как серрас, — она выбрала наименее смешное сокращение, но всё равно не удержалась и хохотнула, — каждый раз музыка по утрам разная. — Теперь, когда речь зашла о предмете святом для неё, Ириша быстро взяла себя в руки и закончила уже не смеясь. — И по композиции часто можно угадать, что нам приготовили на сегодняшний день. Так, «Полётом валькирий» Вивальди будили, когда предстояли военные игры.

— Как расссер, естественно, — с серьёзным видом кивнула Таня.

— Ах ты… Естественно! — Ира запустила худой и невесомой подушкой в Таню. Та взвизгнула, получив «снарядом» по лицу. — Ой извини… ты всё равно еще не умывалась, — попыталась оправдаться Ира.

— Ты умывалась, но это меня не остановит! — Таня вскочила вооружённая уже двумя подушками. Её мишени ничего не осталось, как быстро накинуть на себя одеяло с головой и умолять о пощаде. Одеяльную крепость сотрясли два удара, после чего Ира рискнула показаться.

— Вылазь, у меня кончились снаряды.

Радиоточка замолчала и снова ожила негромким, но настойчивым сигналом, родственником того, после которого по радио объявляют время.

— Доброе утро, девочки! — Раздался жизнерадостный голос Светланы.

— Доброе утро, отряд 1-А, Ласточки и Нимфы! — Вторила ей Маргарита. Звук был совсем не таким, как вчера — чистым и громким, на этот раз он доносился словно издалека, да еще и в сопровождении звонкого эха, какое бывает в пустой комнате.

— Вышли на связь из бомбоубежища, — прокомментировала Хиз, — скверная примета. — Ира, не совсем понимая, покосилась на неё. — Потом расскажу, старый анекдот.

— Сейчас половина восьмого, — продолжила Светлана, — самое время вставать. Ведь вы же не хотите пропустить ничего интересного?

— А что может быть интереснее с утра, чем вкусный завтрак?! — Голос Маргариты наполнился лукавством. — Тем более, что наш диетолог, он же шеф-повар, считает, что нет ничего полезнее в это время, чем сладкое.

Паршивый звук делал оптимистичное «радиошоу» вожатых похожим на выпуск старой агитационной программы, но на эти тонкости перестала обращать внимание даже Ира после того, как у неё громко забурчало в животе.

— Сбор через двадцать минут в «зале для хорошей погоды». Ведь погода у нас сегодня хорошая? — Спросила Маргарита.

— Замечательная! — ответила Светлана. — Лёгкие тучки сбегут с гор в море и не дадут нам обгореть на пляже.

— Поторопитесь, девочки, запасы вкусностей в столовой ограничены! — Звук оборвался щелчком.

Из коридора донеслись звуки открывающихся дверей и голоса «ласточек» с «нимфами», обменивающихся жизнерадостными приветствиями.

— Я пошла, — Хиз выскользнула за дверь, спеша занять очередь в туалет.

В дальней подвальной комнате было тихо и пыльно, стена там, где раньше находился шкаф и была надпись о кабеле, зияла тёмной неровной дырой с толстыми краями. Рядом лежали отбойный молоток и кувалда, на стульях тяжело дышали Спартак Петрович и Борис Николаевич. Рядом с только что выключенными рациями в руках стояли Маргарита и Светлана.

— Всё-таки успели до подъёма. — Сказала Маргарита.

— Перебудить мы всех успели до подъёма. — Проворчал директор. — А Радость так и не нашли. — Он посветил в проём, мощный луч, обрезанный по краям остатками кладки, прошёлся по светло-серой бетонной стене высокого сводчатого коридора, загибающегося метрах в тридцати впереди широкой дугой.

Можно было ожидать, что ребёнка, даже такого необычного, как Радость 144-09, испугают звуки раздалбываемой стены. Директор подумал об этом и поэтому, перед тем как пустить в ход кувалду и перфоратор, попытался наладить контакт с девочкой. Маргарита выстукивала разные ритмы, а Спартак Петрович, приложив руки рупором к стене, кричал, что сейчас Радость освободят, но для этого необходимо сделать проход. Он попросил её отойти на несколько шагов, но далеко не убегать, прежде чем махнул Борису Николаевичу: «Давай!». Видимо, Радость не слышала, обращенных к ней слов, или там была вовсе не Радость, но, когда стальной клин жала начал с оглушительным стреляюще-лязгающим звуком вгрызаться в стену, прямо под предупредительной надписью: «Не копать…», Светлана, наблюдающая за картой на планшете, замахала руками и крикнула остановиться. Все видели из-за плеча вожатой, как сиреневое пятнышко на экране стало быстро отдаляться от стены, пока не исчезло метров через сорок. Маргарита кинулась к стене выбивать «дингл дон», но больше сигнал не появился. Оставалось надеяться, что сигнал экранируется скалой, а Радость притаилась где-нибудь неподалёку.

Директор с помощником с неистовством набросились на стену. Отбойник делал в кладке, сложенной всего в кирпич, сквозные дырки, а по ним кувалда выбивала из стены целые куски. Чего действительно строители не пожалели, так это рыхлой штукатурки, похоже, кладка в этом месте выполняла только функцию перемычки, отделявшей подвал от подземелья.

Из дыры еще сыпались камни, когда в нее пролезли Светлана и Маргарита. Осмотревшись несколько секунд в открывшемся туннеле, неожиданно огромном, по сравнению с маленькой подвальной комнатой, достаточном, чтобы по нему мог проехать грузовик, они быстро пошли вперёд, чтобы вернуться через десять минут.

Вожатые доложили: метров через сто туннель т-образно примыкает к другому, точно такому же. Тот, уходя в обе стороны прямо, тоже ветвится — направо он почти сразу даёт еще три «ветви» — прямо, налево и налево вверх. Левая часть туннеля, на сколько хватило света фонарей, идёт без поворотов. В обе стороны встречаются запертые железные двери, как обычные, так и большие двустворчатые, а в одном месте в полу замечен прямоугольный люк, метр на два, закрытый двумя толстенными по ввиду плитами, тоже железными. И всюду змеятся трубы и пучки кабелей.

— Это оно! — вскричал директор. — Все эти годы всего в нескольких ударах молотка! — Свои слова он подчеркнул, саданув ботинком по торчащему обломку кирпича, тот вылетел из кладки и стукнулся в кучу таких же обломков в проходе. — Через минуту ему стало стыдно, но в первый момент он напрочь забыл о Радости и о каких бы то ни было поисках, кроме одного — его с (ученым) поиска следов советского Монтаука. Они излазили километры не тех туннелей, ободранных и мёртвых, решили, что технологии к аномалии лагеря не имеют отношения, что всё дело в сложившихся случайно факторах и пытались ими управлять, причём успешно. А тут…

— Нетронутая часть базы. — Подытожила Маргарита и без перехода предупредила, — нам надо сейчас встречать отряды.

В комнате оседала пыль, тишину нарушил директор:

— Света и Марго, — он редко их так называл, — можете пока заниматься отрядами. Мы с Мишей — на него сегодня не рассчитывать — тоже