вспомнила, как говорил юный Бертран про ту же Хильтруду — не идёт ногами по земле, как все люди, а словно плывёт — и постаралась подойти легко и на носочках, тем более, что красивое платье было мне длинновато, отродясь платьев в пол не носила, а тут вот пришлось. Подошла и улыбнулась мило.

Он же имел вид совершенно ошалевший, взял меня обеими руками за кончики пальцев и завис.

— Леди Серафима, ты прекраснейшая из всех, живущих на свете, — говорил он, и так смотрел, как на меня не смотрел никто и никогда.

— Я гожусь для того, чтобы пойти с тобой на праздник? — усмехаюсь.

— Это я гожусь ли, чтобы пойти с тобой, — рассмеялся он.

А что? Он тоже приоделся в вышитое сукно, и пояс надел кованый, и кинжал на нём какой-то непростой, и цепь с большим круглым медальоном на шее, и застёжка золотая у горла с камнем, и кольца посверкивают. И помылся — чистый и сияющий. Красивый, в общем.

— Мы стоим друг друга, — подмигнула я. — Не одолжишь ли мне какой-нибудь свой плащ? У меня пока не завелось.

Он кликнул кого-то, ему принесли чёрный суконный плащ с зелёной льняной подкладкой, и сам накинул тот плащ мне на плечи, и застегнул брошью, которую достал из своей поясной сумки. Сверху на всё это одобрительно поглядывал Эдрик и кивал.

Хьюго подозвал Каэдвалара — моя Костяная Нога всё ещё лечилась. Правда, она тоже прихромала и уставилась на нас, но я сказала ей — вернёмся вечером, может быть — поздно, без нас не буянить, а мы полетели.

Правда, пришлось некрасиво задрать платье, чтобы сесть на шею Каэдвалара, но садиться боком на дракона я б не рискнула. А чтобы не сверкать чем ни попадя, загодя надела под всё это великолепие свои стиранные-перестиранные трусы. Других-то нет. Поэтому — вот так.

И мы ещё помахали сверху остающимся.

Глава 26. Совет да любовь

Когда леди Серафима неспешно спустилась к нему по ступеням из замка, Хьюго обомлел. О нет, он знал, что его невеста — девица бесстрашная, добрая и милосердная. Но сейчас она оказалась… невероятно красивой. Он никогда не думал о леди Серафиме, как о красавице, и выходит — зря не думал, нужно было.

Она сильна и гибка, и обладает невероятной грацией. Ей не страшно в Туманном лесу. Она отваживается выйти против нежити, хоть и не маг, и может рассчитывать только на силу своего тела. Она разобралась во всём, что нужно для жизни его замка. Этого замка, но Хьюго не сомневался, что разберётся и в жизни остальных. Она заботится о том, чтобы его люди были сыты, а все, кто не воин — заняты и при деле, даже дети, чему-то они день-деньской учатся. Он сам понимал про обучение мальчишек, потому что и его учили, и уже доводилось брать в обучение оруженосцев, она же понимала про всех.

И приручила костяную драконицу! Ещё узнать бы, откуда та драконица взялась в лесу, потому что таких в здешних краях не бывает. Костяного дракона можно поднять из останков некоторых видов обычных драконов, но — в других землях. В Альтории драконов не водится, поднимать некому. Или — привезли, умертвили и подняли? И спрятали в Туманном лесу? Но зачем?

Но ладно, это всё потом. Сейчас хотелось взять невесту за руки и так стоять, не отпуская рук, а потом привлечь её к себе и вдохнуть запах невероятных серебристых волос. Только вот…

Он как-то попытался — вечером непростого дня, когда все они сидели за столом в зале и пели, и пили, и мерялись силой, и ещё чего только не делали. И получил по носу. Что ж, если леди Серафима желает соблюсти все обычаи и не желает знать его до свадьбы — это понятно. Правда, наутро она наговорила ему много мудрёных слов, из которых он понял и запомнил только то, что она хочет — захотеть сама. Чтобы, значит, пожелать его не меньше, чем он желал её.

Вообще девиц не спрашивали, чего они там желают, эти девицы. Девицы были тихи, скромны, послушны, а выйдя замуж, входили во вкус замужней жизни и постепенно брали в руки хозяйство мужа. Во всяком случае, матушка, прекрасная леди Элинор, графиня Мерсийская, крепко держала в руках хозяйство отцовского замка. И леди Алисия, супруга брата Стефана, тоже весьма уверенно управлялась с домом в столице. И вроде бы так правильно.

Госпожа же Серафима как будто успевала и в дела замка нос засунуть, господин Родри то и дело говорил, что ей всё нужно знать, даже то, без чего она вполне бы обошлась. И ещё мужскими делами позаниматься — выйти на тренировку с мечом или без меча, пойти в поход против нежити, победить в лесу кого-нибудь опасного.

Эх, если бы не все эти дурацкие правила для тёмных магов, Хьюго бы уже взял её в жёны. А так придётся ждать ещё десять дней, целых десять дней. Или всего десять дней?

А пока — подержаться за её пальцы, укрыть её плечи своим плащом — и хорошо, что есть подходящий, с зелёной подкладкой. Помочь забраться на шею Каэдвалара — потому что её драконица ещё хромает. Дождаться, пока обхватит сзади, прижмётся к спине. И вперёд.

До деревни недалеко, и Каэдвалара лучше сразу же отправить — чтобы не пугать крестьян. Предложить руку леди Серафиме, чуть подождать, пока ребята сойдут с коней, и можно идти.

Их ждали, не начинали торжество. Важный худой жрец, да не просто жрец, а уже знакомый по недавним приключениям Остамир, жених — парень со счастливой улыбкой, юная невеста — прячет взгляд, но тоже видно, что счастлива, так за руки держатся, что сразу видно — никто их не неволит, это не только уговор старших родичей, но ещё и сами успели сговориться. И у крестьян всё проще — краткая церемония, поцелуй — и поздравления. Никаких вам божественных огней, магических клятв и что там ещё бывает у высокородных тёмных магов. Эх.

Хьюго кивнул леди Серафиме — пошли, мол, поздравлять. Они тут главные, их ждут первыми. Она улыбнулась и подмигнула ему — узнать бы, о чём думает! Но сейчас — легко сжала его ладонь, и вслед за ним поздравила молодых, и пожелала долгой и счастливой жизни, как-то хорошо и правильно это прозвучало, как-то — про совет и любовь, что ли? Хьюго же сопроводил их поздравление мешочком с монетами