или, когда человек постоянно носит мундир какой-нибудь службы, а цивильный костюм для него — наряд совершенно нетипичный… Судя по взглядам, которыми он пытался меня прожечь во время перепалки, это и есть её «хахаль».

Кстати, я считаю, что такие связи не заводят за пять минут. По моем мнению, она задорно фестивалила с этим служивым задолго до кончины предыдущего главы рода Скарабейниковых. Так сказать, в параллель. В миру это называется такими словами, как «любовник» и «супружеская неверность». Сергею эту скабрезную мысль я, разумеется, говорить не стану.

Зато другой «зевака», прилично одетый солидный дед с козлиной бородкой и шикарной тростью, тихонько потянул меня за рукав:

— А позвольте вашу визитку, молодой человек.

— Конечно, такому солидному господину, как вы, с радостью. Будут вопросы, приходите, у меня офис на Каспийском.

— Да-да, приду…

Ещё пару человек также попросили мои визитки, из чего я сделал вывод, что мелкое бытовое хамство народ не смутило, а вот первоначальное впечатление на него я произвёл скорее позитивное.

…

— Умеешь ты, Аркадий Ефимович, друзей заводить, — недоумённо покачал головой серьёзно настроенный Скарабейников.

— Ну, что поделаешь, когда люди хамят, я и сам превращаюсь в самоходную хамскую установку. Главное, что она теперь ненавидит меня больше, чем тебя.

— Она тебе даже угрожала, — хмыкнул он удивлённо.

— Пусть станет в очередь, у меня на такой случай телохранитель есть. А в целом мне же с ней детей не крес… — я осёкся, потому что такого выражения, про «детей не крестить» в этом мире не было.

— Ну, тебе видней, Аркадий, а меня больше суд интересует.

Через девятнадцать долгих и нудных минут появилась помощница, отперла зал и стала туда пускать, всплеснув руками от численности зрителей. Хотя, куда нам до дела Хомякова, с его аншлагом, тут всего-то человек двадцать.

…

— Всем встать, суд идёт, — зычно провозгласил старший пристав.

Зашуршали платьями, зашумели, заскрипели стульями, вставая, зрители и участники.

В зал официальным олицетворением сурового, но справедливого закона, весомо вступал его высокоблагородие коллежский асессор Лещёв.

— Прошу садится, — хмуро буркнул он, недовольно оглядывая зал.

Народ снова зашумел, кто-то кашлянул, кто-то шёпотом ругался из-за мест, откуда «лучше видно».

Суд превращение себя в шоу не любил, да и бывало это сравнительно редко, но Лещёв не такой человек, чтобы его было легко сбить с толку.

— Итак слушается дело по иску баронессы Скарабейниковой… не надо вставать, я скажу, когда… к барону Скарабейникову об оспаривании наследования и о самоличном вступлении в наследство и в статус. Дело смешанное, сочетает как имущественные, так и неимущественные требования. Дело слушает судья Лещёв при секретаре Зарубиной. Отводы будут?

— Доверяем, отводов нет, — привычно отчеканил я, потом ту же фразу повторил и мой оппонент.

— Права участникам процесса известны и ясны?

…

Когда я узнал, что дело слушает Лещёв, то обрадовался. Хоть на него определённо было оказано давление со стороны любовника истца, но он человек сложный, его так просто не купить, то есть решение по делу всё ещё не предопределено.

— Суд по своей инициативе привлёк к участию в деле явочную службу, — продолжил судья.

— Зачем они нам? — моментально надулся Эль Магеррамович. — У нас документальный процесс. Два завещательных документа и отсутствие сомнений в том, какой из них верен. Плюс посмертное психиатрическое освидетельствование.

— Вы со мной поспорить хотите, адвокат? По делам о семейных спорах дворян они всегда привлекаются.

— Ну, в данном случае они в первую очередь граждане… — не унимался упёртый оппонент.

Я пока хранил молчание, потому что в силу разных причин знал о явочной службе заранее, причём не от Лещёва, а от этой самой службы, а конкретно от присутствовавшего там Дмитрия Ивановича, заместителя старшего инспектора.

— У вас одним из требований при лишении наследования так же указана передача статуса патриарха рода и родового перстня, — невозмутимо прочёл судья из дела.

При этих словах Скарабейников нахмурился и сжал кулак. Его перстень мгновенно исчез из виду, показывая, что исполнить такое решение, то есть забрать кольцо, даже по суду было бы крайне сложно.

— … А это в чистом виде вопрос явочной службы, — подвёл итог Лещёв. — Всё, адвокат. Это не ходатайство и не предмет дискуссии, я вас ставлю в известность. Прокуратура участвовать в вашем споре намерения пока не изъявила.

На этом месте я кивнул. Пообщаться с Ангелиной пока не было времени, но ежу понятно, у прокуратуры и так дел невпроворот, хотя они и имеют право участвовать в любом деле и этот вопрос не праздный, тем не менее они свой интерес не проявили.

— Порядок дела будет следующий… Начнём с чего… Есть ходатайства, которые подаются до начала и препятствуют слушанью дела? Стороны?

— Мы хотим вызвать заведующего отделением городской психиатрической больницы.

— Вижу, — хмуро буркнул судья и кивнул кому-то в зале. Там сидел какой-то старый, одетый в халат медик. Рассмотреть я его не мог, сидя спиной к залу, но понимал, что судья его знает лично, причём давно. А этот кивок судьи был просто жестом вежливости.

— Вызовите в процессе, — отмахнулся Лещёв. — Ещё что-то? Сторона ответчика?

— Схожее ходатайство, но также намерены заявить в процессе, — подал голос я.

— Хорошо. Тогда приступим. Порядок такой… Истец иск поддерживает?

— Да, ваша честь. Позвольте началом истории пролить свет на пусть и недолгий, но счастливый брак моей клиентки, безутешной вдовы…

— Стоп. Пашаев? Вы же адвокат? Погодите. Вы сторона истца. Вы иск поддерживаете?

— Ну да, поддерживаю и хочу ска…

— Погодите. Ответчик. Встаньте, стороны ответчика. Вы против иска возражаете?

— Так точно, ваша честь, возражаем, просим отказать, — отчеканил я и остался стоять.

— Воооот, — удовлетворённо кивнул судья. — Теперь можем начинать про этот ваш брак.