Мы вернулись к парадному входу, остановились. Касим, рассмотрев что-то у въездных ворот, сказал:

– Ба! Знакомый силуэт! Что эта красавица забыла в наших краях?

Я обернулся и бросился к воротам со всех ног.

– Лиза, сокровище мое, как я скучал без тебя! – Я стал запоем целовать губы любимой женщины, но она не приняла моих восторгов:

– Андрюша, это ужасно, каким перегаром от тебя несет! Вы что, с самого утра пьете? Андрей, ну все, успокойся, я уже приехала и никуда от тебя не денусь…

Утром в воскресенье мы с Лизой погуляли по сосновому бору, покормили белок и поехали домой. До трассы нас подбросили новые арендаторы «Изумрудного леса», а на остановке мы сели в пригородный автобус. На полдороге дышащий на ладан «Икарус» сломался, пассажиры вышли из салона подышать свежим воздухом. Несколько мужчин окружили копошащегося в двигателе водителя и стали ему подсказывать, как починить мотор. Советы добровольных помощников ни к чему не привели, и нас пересадили в следующий рейсовый автобус. Народу в нем набилось, как селедок в бочке. Веселая кондукторша до самого автовокзала тараторила как заведенная. «Привыкайте выживать в экстремальных условиях! Не толкайтесь, граждане, учитесь коллективизму!» – подбадривала она задыхающихся в духоте пассажиров.

Расчистив локтями и спиной небольшое пространство для Лизы, я прошептал ей на ухо:

– В детстве я специально забирался в переполненный автобус. Когда тебя сожмут со всех сторон, можно поджать ноги и висеть. Ты так не развлекалась? Нет? Скучное у тебя детство было, Лиза.

Дома я поинтересовался у супруги:

– Поведай, что тебе Журбина весь вечер втолковывала?

– Вначале хвалила тебя, а потом, когда выпила, стала убеждать, что ни одному мужику доверять нельзя: «Все они из одной породы – кобелиной!» Еще она часто вспоминала своего покойного мужа. Он действительно был дебоширом и запойным пьяницей, или Валентина Павловна преувеличивает?

– Не имел чести знать ее супруга, – открестился я от щекотливого вопроса. Не объяснять же Лизе, что своего мужа-полковника Журбина безжалостно ликвидировала. Заманила в ловушку и уничтожила.

– А теперь ты скажи, почему от тебя Касим начал к концу вечера прятаться?

– Ему надоело отвечать на вопросы об Астаре. У меня с каждой рюмкой стал появляться новый вопрос, вот он и стал избегать моего общества. Ты заметила, что Касим стал в тюбетейке ходить? Раньше он никогда не выпячивал свою национальную принадлежность.

– Андрей, я так и не поняла, зачем Валентина Павловна в Москву переезжает.

– Она хочет оказаться поближе к трону нового царя. Кто успеет в числе первых новому владыке руку поцеловать, тот получит невиданные привилегии. Кому-то царь-президент вручит ярлык на княжение, а кому-то подарит заводы и фабрики, вместе со всеми рабочими и директорами.

– Мне она говорила, что хочет перебраться поближе к цивилизации: театры, музеи, выставки.

– А кто ей здесь не давал по театрам ходить?

– Опять ты за свое! Валентина Павловна о тебе так тепло отзывалась…

– Валентина Павловна, как и девяносто процентов моих знакомых, уважает не меня, а мое кресло. Стоит мне лишиться должности, как половина моих знакомых исчезнет. Выгонят из милиции – вторая половина уйдет в туман. Нынче, Лиза, понятие «бескорыстная дружба» устарело. Сейчас все отношения базируются на взаимовыгодном интересе: ты – мне, я – тебе.

– Андрей, ты всегда думаешь о людях хуже, чем они есть на самом деле.

– Зато ты даже в негодяе способна разглядеть положительные качества. Из тебя бы получился хороший адвокат. «Граждане судьи, – произнес я нарочито писклявым голосом, – мой подзащитный – вор и убийца, но он не потерянный для общества человек. Он моет руки перед едой! Он хороший мальчик, нельзя его строго наказывать».

– Я сейчас обижусь, – пригрозила жена.

– Я думаю о людях плохо, ты – хорошо. Вместе мы можем составить взвешенное мнение о любом человеке.

– Почему ты вчера дернулся, когда узнал, что меня Гера до «Изумрудного леса» довез?

– Вообще-то, ты – моя жена, а не его знакомая. Если он тебя привез, мог бы зайти, поздороваться.

– Он спешил вернуться в город. Андрей, ты ревнуешь меня?

– Лиза, до сего момента ты не давала мне повода для ревности. Надеюсь, что так будет и впредь. Гера, безусловно, видный парень, но сколько еще таких «Гер» ты повстречаешь на пути? Что мне, к каждому ревновать? Расскажи лучше, как он появился?

– Приехал рассказать, как съездил в Москву, а тебя нет. Я попросила его довезти меня до дома отдыха. На выезде из города нас остановили гаишники, что-то сказали Гере, и он помчался по трассе как угорелый, чтобы поскорее вернуться назад. Мы по дороге прошлогодний случай вспомнили, посмеялись.

– Какой случай, с концертом? Ничего смешного в нем не вижу.

В прошлом году Гера затащил нас на выступление заезжей рок-группы. Ни одной интересной композиции за весь концерт я не услышал. На обратном пути мы решили пройти через дворы и натолкнулись на пьяную толпу. Гера, чтобы покрасоваться перед моей женой, играючи разогнал хулиганов: двоих сбил на землю ударами карате, остальные убежали.

– Вот и все проблемы! – самодовольно сказал он.

Я расстегнул куртку и показал пистолет в наплечной кобуре.

– Поверь, Гера, ни одна тварь до Лизы и пальцем бы не дотронулась.

– Против лома нет приема! – засмеялся он. – В следующий раз перед тем, как кулаками махать… Ну, в общем, в следующий раз.

Через месяц Гера был у нас в гостях.

– Никак не могу для своего общества броский знак придумать. Все подходящие символы уже заняты. У коммунистов – звезды, серп и молот, у христиан – кресты, у нацистов – свастика. Ничего не осталось!

– Объяви своим символом «анх», – предложил я.

– Что это такое? – заинтересовался Гера.

– Древнеегипетский символ. У историков насчет анха нет единого мнения. Был такой символ, а что он означает, толком никто не знает. Выглядит анх как крест, у которого вместо верхней части петля.

Я нарисовал анх, Гера подправил рисунок, и у него получился удлиненный мальтийский крест с петлей в верхней части.

– Что египтяне помещали в центр анха? – спросил он.

– Миниатюрную птичку. Скорее всего, чибиса. В Древнем Египте он считался священной птицей.

– Чибис пусть сидит в болоте! – решительно заявил Гера. – Безобидная птичка не может быть символом «Общества исходного пути». Для нас подойдет череп со скрещенными костями в нижней части анха, а в середину мы поместим наш девиз: «БСК» – бесчестие смывается кровью.

– Если ты намерен носить анх как нательный крест, то девиз лучше расположить с обратной стороны медальона. В центре анха должно быть наименование организации.