- уверил Закиараз, хитро улыбнувшись, - когда подрастут... у нас же, четверых прошло...

- Зак! - возмущенно зашипела Аня, боясь разбудить пошевелившегося Азика. - Сколько вам было лет, когда это прошло?

- А можно не отвечать?

- Издеваешься?

- Нет, Малышка, берегу твою нервную систему, честно, - тихо рассмеялся Зак, не удержавшись и проведя рукой по ее ножке от щиколотки к колену.

Подол легкого длинного платья струящей складкой «потек» выше, обнажая бедро. Аня вздрогнула и севшим голосом поинтересовалась:

- Что это ты делаешь, позволь спросить?

Зак опомнился, но руку отнял медленно, словно с неохотой.

А Аня старалась совладать с собой и непонятно откуда вдруг взявшейся внутренней дрожью.

- Одерни подол, - пошевелила она ногой, пытаясь прикрыться (руки были заняты - она обнимала спящих детей), но только еще больше оголилась.

- Извини, я увлекся... - отвел Зак взгляд и покорно исполнил требование человечки, аккуратно одернув задравшийся подол ее платья. Теперь пошевелился Риль, разворачиваясь и чуть не заехав во сне брату ладошкой по носу. Зак перехватил ручонку старшего сына и осторожно опустил на безопасном расстоянии от лица младшего.

Аня глубоко вздохнула. Ощущение горячей мужской ладони осталось, словно муж все еще дотрагивался до нее, и это было так... приятно и волнующе, что она испугалась. Они с Заком договорились, что он не будет претендовать на ее тело, и асур всегда послушно выполнял эту сторону договора. Все объятия, легкие поцелуи в лобик, щеку или висок (как раньше, когда он ее просто опекал в Школе) - не считались. Да и вот так, как сегодня, он часто забрасывал себе ее ножки (ступни) на колени, когда хотел побыть рядом с ней и детьми, но руки асур никогда не распускал... То ли Аня была не в его вкусе, то ли мужчина понимал, что без любви это лучше не стоит пробовать, и вдруг «не удержался»... с чего бы? Аня опустила ресницы и пыталась найти что-либо подозрительное в поведении мужчины, четыре года прожившего рядом... но кроме легкого смущения (наверняка самому теперь неловко) на его красивом лице, она ничего не могла прочесть.

- Ты устала? Давно так сидишь? Давай я перенесу их в спальню? - предложил Зак, кивнув на детей.

- Нет, сижу недавно, но я хочу есть, пить и писать, - призналась Аня. - Я же не рассчитывала здесь задерживаться вот так. К тому же, если они сейчас выдрыхнутся, вечером их не уложить.

- Если с первыми двумя пунктами я могу тебе помочь (несколько раз так и было - муж кормил ее с ложечки, когда на Анькину долю приходились бессонные ночи, пока у асурят резались зубки), - улыбнулся Закиараз, - то с последним пожеланием я, конечно, могу справиться, но это неприятно. И вообще, давай мальчишек разбудим - я соскучился.

- Дерзай, - разрешила Аня, повышая голос.

Ей всегда нравилось это представление, когда приходилось так поступать с не вовремя заснувшими малышами - разомлевшие во сне, они морщились, безвольно раскинувшись, позволяя себя кантовать, как угодно... или ерзали, отпихивались руками и ногами, не желая открывать глазки. А иногда, уже проснувшись, хитро улыбались, все еще пытаясь притвориться спящими.

Зак потискал то одного, то другого, нежно пощипал за толстые щечки, и Риль сдался - проснулся и радостно потянулся навстречу отцу. Азель лишь сладко зевнул и уронил голову на другое плечико. Зак с Рилем на руках пощекотал попеременно пузико и пятки младшего сына, и тот, захихикав и смешно сморщив курносый нос, наконец, распахнул глаза.

- Пааапа, - заблестели глаза отчаянно зевавшего мальчишки.

Зак подхватил второго, и Аня, наконец, смогла потянуть затекшую спину и сбежать, пока не началось.

Она встала и уже на выходе из комнаты услышала требовательное:

- Мам?!

Риль вопросительно смотрел на Аню, недоумевая, куда это она вздумала уйти, когда только что все, кто ему был нужен, собрались.

Азель тут же обернулся, но, увидев, что мама все еще в комнате, снова повернулся к отцу, чтобы рассказать, что ему приснилось...

- Я сейчас вернусь, - пообещала Аня.

Риль и Азель (решают, во что будут играть) [из инета (в обработке Светланы Кармальской)]

Закиараз понимающе улыбнулся, отвлекая детей. Он опустил их на ноги и теперь выяснял, во чтобы такое поиграть всем троим, пока мама отсутствует...

...- Зайка, ну не молчи, давай мы твой «хвостик» отцепим, и если хочешь, поиграешь так в другой раз, - попыталась урезонить Аня Сандриэля.

- Я хочу хвост и рожки, - Риль бросил завистливый взгляд на брата.

- Тебе не надо, у тебя есть острые ушки, - мягко возразила Аня.

- Пусть у Аза будут ушки, а у меня - рожки, - заупрямился Риль.

- Я не отдам! - испуганно зажал Азель свои рога ладошками и спрятал голову у деда на груди.

Наверное, мальчик интуитивно чувствовал, что папа может поступить и по справедливости, разделив между обоими сыновьями все поровну, а дед-то точно на его стороне. Азель кутался сейчас в густую Силу Темного повелителя, как в любимый мягкий пледик, и это ощущение ему очень нравилось и успокаивало. Сайрус обнял внука и погладил по голове:

- Не бойся, никто не заберет твои рожки.

- Я тоже хочу, - упрямо твердил Риль.

- У тебя, зато, чудесные ушки. Смотри, у дяди Натана такие же, - Аня сама понимала, как на эту тему можно поглумиться, но совершенно не представляла, что еще сказать.

- Теперь ты видишь, что я был прав. Ребенку надо побывать в Светлом Лесу, чтобы он нормально себя чувствовал среди своих, - вступил в обсуждение Натан»ниэль.

- Да мы ему вроде тоже как не чужие, - возразил Зак.

Аня тем временем подошла ближе к Натану. И опустила Риля рядом с ним.

Натан замер, его обдало волной тонких духов Ани, и ее нахождение так близко, без возможности дотронуться, обнять, прижать, укрыть от пристальных взглядов остальных, оказалось невыразимо больно. Вот только в данном случае, нужно было задвинуть собственные эмоции подальше и переключить внимание на ребенка.

Натан склонился к сыну Зака и, скрепя сердце (хорошо, что Анхель попросила удалиться его сопровождающих), выдавил:

- Хочешь потрогать, Риль?

Эльфенок несмело кивнул и протянул ладошку, ухватив родственника за острый кончик уха.

Убедившись, что он ощущает то же, что и видит, другой рукой малыш потрогал свое ухо и, опустив ручки, глубоко вздохнул:

- Ладно, ухи пусть останутся...

Аня только вздохнула с облегчением, как сын