с грозой. Где-то вдалеке ярко сверкнуло, разрезая вечерний полумрак светом.

Поджав плечи и накрывая голову теплым плащом, быстрыми перебежками устремилась к золоченому куполу церкви в последней надежде найти хоть какую-то поддержку своей идее.

Внутри церкви было светло и уютно, как дома. Сбросила плащ на лавку, отряхиваясь от больших капель воды, таки успевших пролиться на истосковавшуюся по влаге землю, и облегченно выдохнула, замечая тучную фигуру местного священника, по счастливому стечению обстоятельств задержавшегося сегодня здесь дольше, чем обычно. Он медленно ходил по рядам и неторопливо тушил свечи, читая какую-то молитву над каждой.

Бросилась к нему, подавив счастливый писк и сразу же хлопаясь на колени перед батюшкой.

— Пресвятой! Я так рада, что застала вас здесь! — воскликнула, явно напугав мужчину, выронившего из рук молитвенную книгу. Он вздрогнул и обернулся ко мне.

— Лиска, ты чего тут делаешь? Поздно уже! — его зрачки удивленно расширились.

Густая борода, спускавшаяся практически до самого пола, запуталась в цепях чадила, цепляясь за крошечные звенышки. Помогла выпутать крохотные волоски, снова кидаясь в ноги к мужчине.

— Пресвятой! Вы же знаете мою историю! Я должна поехать и найти Бернарда! — сказала скороговоркой, не желая терять ни секунды драгоценного времени!

Мужчина помотал головой и сурово нахмурился. Где-то уже совсем близко раздался оглушающий раскат грома, церковь на мгновение осветил свет молнии.

— Как вы не понимаете, пресвятой! А вдруг с ним что-то случилось, а вдруг ему помощь какая нужна! — заламывала я руки, чуть ли не стучась лбом о дощатые доски пола. Из глаз пеленой покатились горькие слезы.

Батюшка добродушно ухмыльнулся, погладив меня по волосам и проведя перед носом пряно пахнущим чадилом. Не сдержавшись, громко чихнула, утирая нос подолом платья и не прекращая плакать. Он должен! Просто обязан меня понять!

— Лиска, ну какая из тебя помощница! Ты ж не знаешь ничего за пределами деревни! Сразу пропадешь! Не благословлю я тебя на поездку и не проси!

В душе поднялась волна неожиданного гнева. Руки сжались в кулаки. Медленно встала с колен, сверкая возмущенным взглядом на батюшку. Я так надеялась, что хоть он меня понимает, я же ему всегда все-все рассказывала, каясь перед господом, а тут… Но злилась отнюдь не на него — на себя. Сама, дура, отпустила Бернарда одного в такое длинное путешествие, мне и отвечать!

— А если я найду сопровождающего? — таки не оставила гиблую затею, твердо для себя решив поехать искать Бернарда.

— Вот коли найдешь… — протянул мужчина, задумчиво скручивая из длинной бороды сосульки и сверкая на меня сочувственным взглядом, — тогда и вертайся. А одну не пущу!

Утерла рукавом злые слезы.

— Хорошо. Найду я сопровождающего, тогда и благословите! — резко развернулась на пятках и, почтительно поклонившись, быстро перекрестилась, удаляясь из церквушки.

— Бросила бы ты эту затею, девка, не нужна сельская дурёха столичному франту — попомни мои слова, — полетело мне во след, но я только ещё сильнее сжала кулаки и упрямо мотнула головой.

Я не дурёха и ничем не хуже столичной фифы! Я всем докажу, что они не правы.

Не обращая внимания на плотную пелену дождя, прямой наводкой последовала в дом местного старосты, надеясь хоть там найти одобрение своим действиям, поплакавшись дядьке Митрофану и посетовав на горькую женскую долю. Затарабанила в добротную дверь его дома, не обращая внимания на то, что свет из окон уже не лился. Он, наверное, спит, но я не могу! Не могу больше ждать! Моё сердце не выдержит разлуки!

— Хто там? — громко вопросила жена старосты — Фанья.

— Это я, тетя Фани, откройте! — жалобно проскулила, — мне с дядькой Митрофаном поговорить надо!

— Нечай на ночь лясы точить, бесстыдница! — зло ответила женщина и не открыла мне двери.

Разревелась, обессиленно падая на их порог и скребя ногтями по низу двери.

— Тетя Фани, да я ничего такого! Правда поговорить! — попытала снова счастья.

— Впусти девку, Фанька, мож беда какая случилась, а ты на пороге держишь, — откуда-то из глубины дома послышался родной голос дядьки.

Дверь открылась, опаляя замерзшие щеки теплым воздухом.

— Дядька Митрофан, — разрыдалась я на пороге, падая мужчине в ноги, не в силах сдержать своих эмоций.

— А ну быстро в дом! Заболеешь же, окаянная! Вон какая непогода разыгралась, а ты все туда же — по чужим домам бегать! А ты, Фанька, не смотри волчицей, лучше чая девке принеси, да одежду сухую да теплую! — сурово выговорил он своей недовольной супруге.

Тихо всхлипнула, поднимаясь на ноги и проходя в теплый дом.

— Ну-ну, деточка, — погладил меня по плечу дядька, выслушав мою историю, которую и без того все назубок уже знают, — Не надо плакать. Все образуется, ты вот лучше на сына кузнеца внимание обрати — парень все глаза об тебя обломал. Он-то, чай, парень видный! Девки то вокруг него так и крутятся, а он все на тебя лупит! Смотри! Уйдет мужик!

— Да не хочу я кузнеца! — снова всхлипнула, давясь, но глотая горькое варево его супруги, должное помочь от простуды, — я Бернарда люблю! — отмахнулась.

Дядька Митрофан неодобрительно покачал головой.

— Нельзя так, Лиска, твой Бернард тобой покрутит и в столицу уедет, а с Гердом ты будешь всю жизнь как за каменной стеной!

— Ага! Баб от него я всю жизнь отпугивать метлой буду! — припомнила я, как буквально вчера же застала его в стоге сена около своего огорода с какой-то девахой из соседней деревни, находящейся от нас буквально в сотне метров, но все ж имеющей статус отдельной.

— А что тебе бабы? — удивился Митрофан. — Так то же просто бабы, а ты женой будешь! Это получше всяких баб будет! А он пущай обжимается, дело-то молодое… — мечтательно закатил глаза мужчина, явно припоминая свою молодецкую жизнь.

Утерла нос рукавом.

— А не хочу я так, дядька Митрофан, я любовь хочу, чтобы верным был до гроба, любил, ревновал… Вот помните, как Бернард за меня морду купцу заезжему набил только за то, что тот посмотрел косо? Вот так хочу!

— Да где ж ты такого мужика-то возьмешь — верного, да правильного? Такого у нас почитай в деревне и не водится!

— А вот поэтому и не хочу я нашенского! — стукнула кулаком по столу. Да так, что стаканы да посуда даже зазвенели. — Дай кого-нибудь в провожатые, а? Дядька Митрофан? Я ж все равно уйду, это же дело только времени!

Мужчина косо посмотрел на меня, да только головой покачал — мол, что со мной ненормальной такой делать то.

— Говорят, в соседнюю деревню лорд какой приехал, какого-то преступника да жулика все ищет — к нему