и много, они все друг друга знают. И первое, что сделает нормальный работодатель – позвонит на прежнее место работы. Так что за мной будет тянуться такой офигительный шлейф, что никто и никогда не захочет взять меня. О том, чтобы сменить сферу деятельности, даже думать не хочу. С детства мечтал стать архитектором. Теперь я архитектор и сделаю все, чтобы им остаться.

Покидаю Нину Алексеевну не совсем приличным образом. Просто разворачиваюсь и ухожу, не дослушав ее историю про телефон. Выйдя в подъезд, сразу же набираю номер Зозули. Готов приседать и кланяться в пояс. Может, она запустит меня в свой комп еще раз, чтобы скачать материалы? Абонент не доступен. Что же это за чертовщина такая? «Никто не знает продолжительность моего отсутствия. Телефон я отключу, т. ч. связываться со мной не пытайтесь. У меня будет чем заняться и без Вас», – всплывают в памяти слова Заместителя директора.

На ватных ногах выползаю на улицу. Двор наш мрачен. Голые, черные в темноте деревья, окружающие его, слегка раскачиваются, напоминая многоруких чудовищ. Холодный и сырой ноябрьский воздух проникает в мои легкие. Но мне душно, поэтому распахиваю куртку в надежде, что влажный ветерок остудит мое тело и перегретый мозг, и я смогу найти какой-то разумный выход.

В голове маячит фраза Нины Алексеевны «Галопом по Европам». Чем-то она кольнула меня, когда я ее услышал… Конечно! На Светкиной флешке записана папка с таким названием. И там как раз лежат какие-то билеты, отели, программы. Надо срочно посмотреть, что там. Хотя что мне это даст? Неужели я готов мчаться за этой придурочной в Австрию?

«Не за придурочной, – поправляю сам себя, – а за флешкой, которая мне крайне необходима по работе.»

Влетаю в квартиру, вставляю Светкину флешку в ноутбук, открываю папку. Так и есть! Вот билеты в Вену на Иванову Светлану Борисовну и Чернышова Павла Николаевича. Ну да, все правильно. Это ее сегодняшний бойфренд. Интересно, а что же с тем красавцем, ради которого она меня бортанула? Это точно не Чернышов был. Видать, тоже что-то не срослось. Впрочем, какая мне разница!

Изучаю план поездки сладкой парочки и в который раз задаю себе один и тот же вопрос. Я готов мчаться за флешкой в другую страну? И в который раз знаю ответ: «Готов». В конце концов, я хорошо зарабатываю. Почему бы мне не сгонцать в Европу? Делов-то! Всего три часа лету. Я на родительскую дачу иногда дольше ползу.

Года три назад мы со Светкой уже были в Австрии. Хотя сейчас информация, с кем я был в Вене, не представляет для меня никакой ценности. Достаточно того, что в историческом центре города немного ориентируюсь. Завтра утром подъеду к отелю, обменяюсь с Ивановой брелками, а потом погуляю по городу. Вечером прилечу в Москву, и у меня будут суббота и воскресенье спокойно подготовить документы.

Чтобы прекратить метания, покупаю билет до Вены. Немного поразмыслив, обратный решаю пока не брать.

Итак, самолет приземлится в аэропорту Швехат в восемь утра. К девяти я явлюсь пред светлы очи Светланы Борисовны, словно черт из табакерки. Вряд ли они уйдут из отеля в такую рань. Теперь мне надо предупредить начальство об отсутствии. А кого, собственно, предупреждать-то? Зозуля в больнице. Генерального напрямую? Стряпаю письмо и Ольге Сергеевне, и Евгению Александровичу, что завтра в пятницу в виду огромной секретности работаю с переданными мне материалами дома. Телефон для связи прилагаю.

Все в ажуре. Незапланированная поездка вызывает в теле легкий мандраж. Кладу в рюкзак ноутбук, чтобы иметь возможность сразу убедиться, что с флешкой все в порядке; наушники, вдруг придется поработать; на всякий случай кидаю сменное белье и носки, кто знает, что день грядущий нам готовит. Ставлю будильник на четыре утра. Время десятый час, пора спать. Завтрашний день у меня начнется рано.

Глава 2. Вена

Светлана

Так получилось, что абсолютное большинство моих заграничных поездок начинались в Домодедово. Поэтому в спорах, какой из Московских аэропортов лучше, горой встаю на сторону своей практически родной воздушной гавани. Вероятно, маркетологи аэропорта через СМИ как следует промыли мне мозги и сделали его фанаткой.

Если это реально так, то поработали они хорошо, и мне нравится вылетать отсюда. Не надо ничего искать. С закрытыми глазами белым человеком идешь к таможне, магазинам и кафешкам. А не тыркаешься, словно слепой котенок во все стороны. Особенно круто, когда путешествуешь без багажа, как мы сейчас.

Наши три ночи в Европе будут в разных городах, и что характерно, в разных отелях. Ну, если уж говорить совсем точно, то одна ночь будет в поезде. Сие означает, что целыми днями будем изображать черепашек и все свое носить с собой. Поэтому вещей взяли по минимуму. У Пашки вон вообще практически пустой рюкзак. Ну что ему там требуется? Запасное белье, дезодорант, зубная щетка с пастой, расческа. У меня практически все то же самое. Возможно, чуть больше футболок, плюс крема и мини-ноутбук.

– Чернышов, миленький. Ну что ты делаешь, не мог бы ты быть поаккуратнее с рюкзаком? У меня сердце кровью обливается, когда я смотрю, как ты его уминаешь, – моя нервная система не выносит зрелища Пашки, утрамбовывающего свой рюкзак на полку в салоне самолета. Не буду врать, что меня сильно волнуют его вещи, но я ему туда запихнула свой ноут.

Мини-ноутбук мне когда-то подарил Мишаня. Ох, ни к чему мне его сейчас вспоминать. Однако это не отменяет того факта, что с Мишкиным подарком я практически не расстаюсь. Беру его во все поездки. По размеру он чуть больше электронной книги, но когда раскладывается, то клавиатура дает возможность не просто использовать для печатанья обе руки, но и позволяет попадать пальцами в кнопки. Хотя, если подумать, мои пальчики такие тоненькие, что даже если заделать клавиатуру в шариковую ручку, я все равно попаду в буковки.

– В моем рюкзаке все уложено аккуратно. Ничего с твоей техникой не случится, – Павел вопросительно смотрит на меня, задрав руки к багажной полке, – тебе достать твой ноут? Говори сразу. Потом не полезу.

– Нет, не надо, – по-змеиному приглушенно шиплю в ответ.

В тишине салона самолета Австрийских авиалиний чуть слышно звучит музыка Моцарта, и Пашкины слова раздаются вызывающим грохотом. Резкость тона Чернышова меня коробит, хочется стукнуть его по голове. Останавливает осязаемо чопорная атмосфера, создаваемая очень вежливыми и очень тихо разговаривающими друг с другом австрийцами. Не покидает ощущение, что шепчутся они обо мне.