что там еще носили в те времена. Кстати, посещение этих музеев объединяют. Дамы и кавалеры надевают шляпы и дегустируют старинное вино в соответствии со старинными обычаями, которые им специально показывают. И между прочим, мужчин учат правильно целовать дамам ручки.

– Ты уверена, что мне это надо? Мне бы поесть… – под неназойливое Пашкино брюзжание подходим к отелю.

Заселение в номер происходит быстро и безболезненно. Чернышов разваливается на кровати и, кажется, готов уснуть прямо в одежде и, что удивительно, без наушников.

– Вставай поднимайся, рабочий народ, – бодро трясу соню, хотя и самой тоже больше хочется прилечь рядом, а не чесать в ресторан и обжираться на ночь глядя. Это у них тут семь вечера, а для наших организмов – девять.

Пашка мужественно отрывает тело от кровати и переводит его в вертикальное положение. Мы выдвигаемся на улицу. Забиваем в навигатор название ресторана Пиаристенкеллер[3].

– Кто-то говорил, что Вена – это город дворцов. Ткни, будь добра пальцем, в какую сторону смотреть. А то я в этом сумраке ничего не вижу. У них что? Нет уличного освещения? Что это за тусклые лампочки висят на проводах? Куда ты вообще меня завезла? – Пашка бухтит практически во весь голос, а я тихо радуюсь мизерной вероятности того, что кто-то из редких прохожих сможет понять его бубнеж. Все-таки дорожное покрытие в Вене вполне приличное, и закопаться в него со стыда весьма проблематично.

Мы идем по практически темным пустынным переулкам, освещаемым большими тусклыми лампами, которые висят через каждые десять-пятнадцать метров по одной штуке на проводах, натянутых поперек улочки. Лампы, несмотря на приличный размер, света практически не дают.

– У европейцев экономия электричества. Они буквально помешаны на этом. Зато, – ободряю своего спутника, – в Венском водопроводе течет настоящая альпийская ледниковая вода. Прямиком с гор. Ее можно пить сырую из-под крана. Они, между прочим, очень гордятся своей водой.

– О! Об этом надо было толкнуть в отеле. Я бы тогда остался в номере и накачивался бы альпийской водой на всю оставшуюся жизнь.

Пашкин бубнеж заразителен. Тоже начинаю поскуливать. Куда нас несет? Но раз я сама задумала поездку, значит будем жить строго по моему плану. Как там говорят умные люди? Глаза боятся, а руки делают. Но, правда, в нашем случае делают ноги. Они шаг за шагом приближают нас к точке питания. В дверях ресторана упираемся в строго одетую, вежливую и серьезную даму. Она относится к тому типу женщин, которые требуют беспрекословного подчинения. Любое трепыхание карается расстрелом.

Столы в длинном сумрачном зале, в который нас приглашает суровая женщина, расположены в три ряда. Стены и скатерти выдержаны в темно-красном цвете. На столах и в настенных подсвечниках горят свечи. На жующую публику с портретов, висящих на стенах, надменно и недовольно взирают члены императорских семей. Они явно не в восторге от современной моды. Или, может, просто голодны.

С холодной вежливостью дама провожает нас к небольшому столику на двоих, стоящему в углу справа от входа. Рядом с нами с среднем ряду расположился дядечка музыкант. Он колдует на неизвестном мне диковинном струнном инструменте, похожем на гусли. Тихая приятная мелодия волнами обволакивает зал, настраивая на спокойную трапезу. Она сразу примиряет меня с жизнью, рисуя образы солнечного пляжа, яхты и красавца мачо, обнимающего меня за плечи.

– Ого, ты посмотри, что за меню, – оживляется Пашка в предвкушении жратвы. Догадываюсь, что его удивляет. Специально выбирала такой ресторан. – Меню с приема в честь победы герцога Альбрехта, меню с приема в честь коронования принца Франца-Иосифа. Здесь все такие меню что ли? А просто поесть здесь можно?

– Неа. Смотри, тут можно взять из меню или три или все четыре блюда. Ну и плюс вино, если хотим. Брать по одному блюду из разных меню нельзя. Так что выбирай, какое событие тебе больше улыбается.

Из-за седла барашка у нас завязывается нешуточная междусобойная битва. Что это, никто из нас не знает, но звучит офигительно. Ни я, ни Чернышов понятия не имеем, какого оно размера, и как его разделить, а попробовать хочется. А главное, совершенно нет уверенности, что захочется делиться, если это самое седло окажется вкусным. В конце концов приходим к выводу, что лучше заказать два одинаковых меню.

– Если вы хотите пройти в винный погреб и музей шляп, то подойдите к тому столику, – официантка кивает на стол администратора.

– Это сколько-то стоит? – интересуюсь я, в тайной надежде, что для посетителей ресторана примерка шляп будет бесплатной, учитывая нехилую стоимость королевского ужина.

– Вход двадцать пять евро.

– Пятьдесят евро за пыльные бутылки и съеденные молью шляпы! – шипит еле слышно Пашка, чтобы не услышала повернувшаяся к нам спиной подавательница.

Заказав ужин на сто с небольшим евро, сама чувствую, что примерка шляпок за пятьдесят евро – некоторый перебор. Что делать, фотосессия в шляпках пролетает мимо меня с реактивным свистом. Вот ведь в чем фишка! Сегодня первый день, дарованный Пашке, чтобы удержать меня. Конечно, он об этом не знает. Но все равно! Целый вечер скрипит, как старый дед. Такой не только не удержит, а еще и подтолкнет к другому. Разве трудно было по-другому отказаться от музея шляп? Ну, например, объявить мне, что мою современную красоту шляпы прошлого века лишь испортят. Ну или выразить обеспокоенность, что в мои шикарные волосы заберется какая-нибудь гадость с башки старой австрийки. Моя душа требует, чтобы мною восхищались и делали комплименты. Эх, Чернышов, Чернышов.

Что за жизнь! Я хочу замуж, мне уже явно пора. Тем более что мужики есть. Один рядом, правда не совсем такой, какой мне нужен. А второй уж больно далеко, в Испании. Вдобавок, бабушка надвое сказала, так ли он хорош. Если о нем коротко, то сначала прокатил меня со свадьбой, а теперь умоляет дать ему второй шанс.

Под веселые мысли императорский ужин во главе с седлом барашка залетает в меня на ура. Конечно, еда несколько поздновата и явно прибавит моему тельцу некоторые ненужные округлости, от которых потом придется мужественно избавляться. Но, начав есть, забываю обо всем. Прихожу в себя лишь, когда язык неудержимо тянется к пустой тарелке, чтобы вылизать остатки соуса. Пашка, вроде, тоже доволен. Сидит, откинувшись на спинку диванчика, и словно сытый кот добродушными осоловелыми глазками оглядывает жующую массу, заполнившую все столики ресторанчика.

Все-таки хорошо, что после такого сытного ужина мы немного растрясемся по пути к отелю. А завтра в пятницу с утра нас ждет экскурсия по восхитительной красавице Вене.