– Хорошо.

– Так вы знаете этот город? – спросила она, намеренно сменив тему.

– Коллемби? Конечно.

– А я нет, – призналась Бэт и, поскольку он не понял намека, добавила: – Не могли бы вы немного рассказать о нем? Пожалуйста. Если не трудно.

– Особенно рассказывать нечего, – отмахнулся он, и на секунду Бэт показалось, что больше она ничего не услышит. – Типичный маленький нортумбрийский городок с населением примерно в десять тысяч. Известен своим шурфом. Это угольная шахта.

– Я знаю, что такое шурф.

– Еще там есть железнодорожная станция, но давно нет путей, – продолжал он отрывисто. – Несколько пабов, магазинов и библиотека. Рынок по пятницам. Вот и все. Это не туристическое место вроде Сихаузеса или Тайнмута. Никто не ездит в Коллемби без особой необходимости.

Он щелкнул по индикатору и стал поворачивать.

– Вот и приехали.

Машина свернула влево и начала взбираться на крутой холм по извилистой дороге, которая привела их в центр Коллемби. Бэт оглядела здания, включая мэрию с большим военным мемориалом из белого камня и рыночную площадь, служившую парковкой в обычные дни, когда, как сегодня, не было рынка.

Она заметила также крошечную библиотеку, чудом выжившую, клуб для работяг, несколько пабов и ряд магазинчиков. Когда они вышли из машины, ее внимание привлек один паб, стоявший почти напротив мэрии. Вернее, не сам паб, а ржавая вывеска, болтавшаяся на ветру и надсадно скрипевшая.

– «Черный жеребец»? – удивилась она.

– Раньше здесь неподалеку был другой паб, «Белая лошадь». Много лет назад кто-то открыл прямо напротив новый паб и назвал его «Черным жеребцом».

– Зачем?

– Понятия не имею. Может, чтобы покончить с владельцем «Белой лошади». Так или иначе, пабы оставались злейшими конкурентами больше полувека, пока «Белая лошадь» не разорилась и не закрылась навсегда.

– Оставив «Черного жеребца» в победителях.

– Да, если не считать того, что никто в Коллемби так его не называет.

– Как же его называют?

– «Грязный осел».

Он показал на боковую улочку, отходившую от рыночной площади.

– Идите туда, сверните вправо в конце Нил-стрит, пройдите немного вперед, пока не увидите слева Невилл-стрит. Тилы живут в доме семь. Когда закончите, встретимся здесь.

«Да, сэр», – чуть не огрызнулась Бэт, но вовремя спохватилась. Не стоит его дразнить. Она проводила Лукаса Блэка, направлявшегося в мэрию, взглядом, после чего пошла по Нил-стрит.

Войдя в устроенный в мэрии импровизированный штаб для чрезвычайных инцидентов, детектив Блэк увидел трудившегося в поте лица Фрейзера – тот в последний день работы не щадя сил развлекал свою бригаду историями прежних лет. Когда Блэк показался в дверях, Фрейзер как раз близился к кульминации очередного рассказа:

– На нем были черные туфли, которые – клянусь, не лгу – сверкали как зеркало. Ни единого пятнышка…

Оба детектива-констебля дружно рассмеялись, не заметив Блэка. Тот пересек комнату и подошел к своему столу. С этого угла его мог видеть только детектив-констебль Роджерс, но он либо не заметил Блэка, либо предпочел не замечать. Блэк давно его знал, так что тот, возможно, намеренно проигнорировал его.

– И вот главный констебль наконец выходит из здания, – продолжал Фрейзер, – подбородок засранца задран, голова гордо вскинута, в голове – ноль забот об этом чертовом мире… – он оттягивает кульминацию для пущего эффекта, – и наступает прямо в дымящуюся кучу конского навоза!

Оба детектива просто повалились от хохота, представив, как главный констебль пачкает свои безупречные туфли навозом.

– Но мы стоим, вытянувшись в струнку, и никак не реагируем. Он пытается очистить туфли пучком травы, но дерьмо прилипло, как ревнивая любовница, а вонь…

Детектив Фрейзер внезапно осекся, заметив, что Роджерс куда-то смотрит, повернулся, недовольный, что кто-то помешал веселью, и увидел стоявшего за спиной детектива Блэка.

– Значит, Эверли отдал дело вам?

– Вы, похоже, удивлены?

– Немного. Я считал, что он поручит дело другому детективу на случай, если оно окажется громким. – Он имел в виду убийство и невесело улыбнулся. – Значит, вашего детектива-инспектора все еще нет, так?

– Верно.

– Как по-вашему, когда он вернется? Он отсутствует довольно давно.

– Понятия не имею, – ответил Блэк. По тону было ясно, он не горел желанием это обсуждать.

– Это дело как отравленный кубок. Нам не удалось найти ни одной зацепки.

– Прошло несколько дней, так? – уточнил Блэк, намекая на то, что у них было достаточно времени что-нибудь обнаружить.

– Мы не сидели сложа руки, – вспыхнул Фрейзер. – Это всего лишь перерыв на чай!

Блэк молча бросил взгляд на громоздившиеся повсюду грязные чашки. Поскольку на каждого человека приходилось по две, перерыв не был непродолжительным.

– Потом мальчики продолжат расследование, – добавил Фрейзер.

– Но не вы?

– Сегодня мой последний день, Блэк. Нужно покончить с бумажной волокитой, и больше я не игрок.

– Поздравляю.

– Удивлен, что вас не заинтересовал соцпакет. Должно быть, вы уже немало прослужили в полиции?

Блэк не ответил.

– Я думал, что после случившегося вам не терпится уехать навстречу закату[2]. Не обижайтесь.

Фрейзер был из тех людей, которые считали, что эта оговорка заставит его слова казаться менее оскорбительными. Он ошибался.

– Не могли бы мы поговорить о расследовании? – спросил Блэк. – Тем более что вам так не терпится уйти.

– Конечно. Но все есть в деле.

Он протянул папку потолще той, которую детектив-инспектор Эверли передал Блэку.

– В деле никогда не бывает всего, как вам хорошо известно, Гэвин.

– Гэвин? – фыркнул тот. – Завтра можете называть меня по имени, детектив Блэк, но пока что следует обращаться ко мне «сэр». Должность, видите ли, дает свои преимущества.

Неужели они поцапаются в последний рабочий день Фрейзера? Обмолвка брала начало из давно минувших дней, когда оба были детективами-сержантами в разных бригадах.

Лицо Фрейзера было серьезным, и Блэк едва сдержался, чтобы не послать его. Он знал: Фрейзер слишком ленив, чтобы подавать официальную жалобу, тем более что служить ему осталось несколько часов. Хотя Элис Тил это не вернет, а ради девушки он обязан был все делать по кодексу.